– Ты, что, поехала? Эй, иди сюда. Давай-ка мы этот момент благополучно забудем. Забудем же? ― неожиданно ласково, с придыханиями произнёс Руслан, натягивая рубашку на потное пахучее тело. Как будто вместе со сладкими толчками из него вышла вся злость. Как будто её можно было задобрить, как полоумную.
– Забудем, ― с хрипом выдохнула Анна и выскользнула из комнаты.
***
⠀⠀
Анна не забыла. Анна вспомнила.
Она с торжеством ходила по ночной гостиной, словно совершала какой ритуал. Открыла окно и ночной ветер ворвался в комнату.
– Я готова! ― крикнула она в ночь с двадцатого этажа.
– Мы так долго ждали, ― ответила ей ночь. ― Ты очень долго сдерживалась.
Но нет, это была не ночь. На подоконнике сидела голая темноволосая женщина. В руках у неё была метла. Тело её освещал ночник, делая ложбинки и выпуклости рельефными, какими-то до одури настоящими. Не как на рекламных плакатах и билбордах, но никак не хуже.
Ане не нужно было объяснять. Инстинкты сделали всё за неё. Душа вспомнила: её мать пропадала по ночам, а бабка, говаривали, знала тысячу рецептов от любых болезней.
– Куда мы полетим?
– На ритуал посвящения. Ты сможешь выпить мартини или хлебнуть дешёвого пива. Задымить похлеще статуи свободы. Станцевать полуголой или застегнуться на сорок пуговиц. Мы пойдём на крыши и на площади. Но сначала ты должна…
Аня не дослушала. Она знала. Вернулась на кухню, напевая под нос. И взяла нож, который блестел под светом луны острее всего.
– Я должна принести жертву.
Руслан спал, раскинув руки. Лицо маска, тело средство. Аня села на него верхом и с чувством опустила нож, словно была дирижёром безмолвного оркестра. Он задёргался, захрипел, обмяк, как выключенный телевизор. Аня вернулась на кухню.
– Ты могла этого не делать! Если бы сама умерла сорок раз за жизнь и сорок раз воскресла. Полетели.
Когда Аня летела над городом, из головы, обжигая, вытекало прошлое. Вот она мечтает о принце на белом «брабусе». А вот подорожник, который она прикладывала к телу слишком быстро, оставляя раны расцветать праведным гниением под кожей.
– Я поздно стала ей, ― пыталась перекричать ветер Аня.
– Ведьмой? ― сделала вираж черноволосая, поравнялась с ней.
– Нет, сучкой.