Интернет в поезде изрядно подвисал и вот теперь, когда бабушка обратилась к ней, не осталось выхода:
– Э-э… какая королева? Простите, мне девятнадцать, – вежливо, но прохладно отвечала Ася.
Все давали ей меньше шестнадцати. Если замечали вообще.
У Аси на этот счёт была оправдательная теория. Поколение зед, или как там его называют маркетологи, истончается, мысленно прыгает по бесчисленным аватарам, становится цифровым ветром. Вот и она – не более чем цифровой ветер в безразмерной одежде и с двумя дырочками в левом ухе.
– В метель она лютует. А сегодня будет метель.
– Нет. Я смотрела прогноз погоды, – робко улыбнулась Ася.
– Новости врут. А будущее и настоящее уживаются в одном пошарпанном доме.
Ася сделала вид, что не расслышала. Она думала, что у пожилых в голове творится неладное: они легко могут связать приход Кришны, цены на гречку и пятна на солнце.
Поезд уже подошел к станции. На улице стемнело. Повеяло запахом сырости и цемента – городок славился заводами.
Утеплённые кроссы ступили в снежную кашу. Ася быстро нашла нужный квартал: он как сероблочный Титаник дрейфовал на краю поля.
Ветер нырял под шарф и сводил скулы. Пошёл снег.
– А дом-то не помню, – ахнула Ася. – В семь лет была здесь… я крейзи!
Вокруг ни души. Севшая батарея сотового надрывно пищала. Костяшки тонких пальцев обледенели и перестали сгибаться. «Мама была права», – подумала Ася, изо всех сил пытаясь не заплакать, – «Я цифровое избалованное дитё».
Ася набрала две случайные квартиры на домофоне. Ничего, белый шум. Она пнула подъездную дверь, не чувствуя пальцев на ногах. Неужели она замёрзнет в сугробе? И уж какая тут разница, блуждающий ли он?
***
– Эй! Приём, полярная станция! – раздалось за спиной.
Ася еле сдержала крик ликования. Обернувшись, увидела парня. В лёгкой куртке, но совсем не дрожит.
– Хьюстон, у меня проблемы. Нужно к дедушке Михаилу Палычу, дом шесть… – застучала зубами Ася.
– Провожу, – улыбнулся он. – Дима. Помню тебя, внучка Палыча. Мы в детстве гнездобазу на дереве строили.
«Ничего себе, красавчик. Почти Килиан Мёрфи. Во внешности перчинка, а в глазах горчинка. А какая вредная линия губ!», – подумала Ася.
Они быстро нашли дом, скрипнули подъездной дверью, поднялись по лестничному пролёту, на котором пахло сигаретами и морозом.
Дедушка сдавал: глаза выцвели как старая газета, спина вопросом, легко дрожат руки. В нем было всё меньше от душевного старого разбойника – лишь шерстяная кепка набок, которую он зачем-то носил в квартире. Увидев Асю, дед вытер невидимую слезу и выдал: