И, Александр Яковлевич сразу же проанализировал эти действия Ростислава Андреевича и, понял, что смена (замена) увлажненного белья на абсолютно сухое белье позволяла сухенькому старикану себя чувствовать довольно комфортно на здешнем морозе, а ему с Вадимом Терентьевичем пришлось и разогреть на примусе чайку, чтобы согреться и еще, выпить по стопарику изнутри как-бы согревающего их «Бренди», чтобы калорий подкинуть в свою внутреннюю печку, а всё же обеим было сегодня довольно таки прохладно….
И после этого, следуя примеру опытного фронтовика, на каждую свою рыбалку зимой Александр Яковлевич, как и опытный фронтовик, брал в рюкзак сухую запасную смену белья и, даже сухие запасные носки и, переодевшись даже без обычного в таких случаях алкогольного «тоника» в виде ста граммов коричневого «Бренди» чувствовал себя весь день довольно таки тепло и комфортно на каждой рыбалке, даже при минусовых здешних температурах, зачастую достигающих и тридцати, а то и всех сорока градусов, не то, что у берега в Тиличиках, где температура на берегу Берингова моря редко опускалась ниже 20 градусов мороза.
Да и буханку хлеба предусмотрительно заранее еще дома он нарезал на тонкие ломтики или мелкие сухарики заранее сам в духовке делал, так как в первый же день вспомнил тех румын в 1942 году, когда попытался ледяную буханку разрезать своим еще складным ножичком, который не то что резать, а просто не мог войти в мерзлую его мякоть…
А уж, когда ловилась рыба и те же здешние быстрые гольчики, и любимые им проворные чернявые харитончики, то радости и его удовлетворению, и настоящему наслаждению от единения с самой здешней природой не было у них обоих с Вадимом Терентьевичем предела. Особенно, когда ты еще молод, когда ты такой энергичен, когда ты абсолютно здоров, когда тебя окружают верные и преданные друзья, способные не только совет дельный дать, но и помочь, и поддержать тебя в любую минуту…
А сколько с ними с друзьями переговорено, сколько нового им самим узнано и не того, что пишут в прошедших не однократную цензуру книгах или журналах, а непосредственно из этой человеческой книги жизни, которая еще и была написана в их выразительных глазах, которые вот так соучастливо смотрят на тебя и тихо рассказывают о всей своей жизни, и о жизни других людей, часто тебе они же подсказывают, а иногда и делятся с тобою давно самими прожитым, бескорыстно делятся виденным своими глазами и это, и есть наша настоящая жизнь, отличная от той, писанной часто в газетах или даже, показанная по телевизору в те времена, когда на партийных или комсомольских собраниях невозможно кроме того их официоза услышать душу твою теребящего откровенные и правдивые слова.