Собираюсь быстро. Пиджачок у меня под рукой, точнее, под головой вместо подушки. С обувью заминка. Единственная – большого размера дырявые на сгибах резиновые сапоги. Из печурки вытаскиваю какие-то тряпки, обматываю ими ноги, сую в просторные головки* и быстро шагаю к тётке Наташе.
Изба её недалеко от нашей, но мороз успевает прожечь меня до костей. Особенно холод чувствую ногами. Обмотки с них сползли, сбились в носках и мне кажется, что бегу по снегу голыми подошвами.
Санька с Ленкой грелись на печке, тётка Наташа готовила на судной лавке пойло для скотины.
– Сам, как знаешь, а скотину накорми в первую очередь, – отвлекает она меня разговором от мыслей о маме. И успокаивает: «Посиди немного. Мать вот-вот подъедет. Уже время».
– Тётка Наташа, а лес он какой? – вставляю в её певучий разговор свой больной вопрос.
– Лес-то… В лесу хорошо. Птички летают, зайчики бегают. Это летом. Сейчас там, конечно, не так.
– А… волки в лесу есть? – со страхом задаю очередной вопрос.
– Волки-то… Нету их там, – уверенно отвечает тётка Наташа. – В лесу волкам есть нечего.
– А как по лесу на лошади ехать? Деревья ведь, -продолжаю пытать соседку.
Ленка тихонько хихикает, слушая наш разговор, удивляется моей непонятливости, будто сама была в лесу и знает, как по нему передвигаться.
Оказывается, вдоль и поперёк, как вздумается, по лесу не ездят. Лишь по просекам да вырубкам. Приезжаешь на кордон, где уже заготовлены распиленные брёвна, чурки, оболонки. Лесник отпустит сколько положено по наряду. Грузи свой пай и поезжай домой.
Отлегло у меня. Сижу молча на сундуке ещё какое-то время. Где-то в углу пиликнул чулюкан*.* Санька с Ленкой задрались на печке из-за тёплого кирпича. Тётка Наташа вступилась:
– Ты большой уже, Саня. А она девочка…
Я же не перестаю думать о маме: «Может, она уже приехала. Меня ищет».
Соскакиваю с сундука. Надвигаю поглубже шапку на глаза и спешу к выходу. Ветер затих, но по-прежнему было морозно и крепко под ногами хрустел снег. Кругом ни души, ни звука. Но мне не боязно: «Иду к маме». Смело подхожу к тёмному дому, нащупываю рукой дверную цепочку. Она на месте, накинутая на петельку. Никто её не трогал. Назад возвращаюсь нехотя, с остановками. Оборачиваюсь несколько раз в надежде увидеть в сумерках подъезжающую на лошади маму.