Тётка Наташа зажгла лампу. Вообще-то не лампа у неё со стеклом (как, например, у деда Никиты), но и не, как у нас, коптилка, из пузырька сделанная. У неё из консервной банки.
– Нюшка Аришина наловчилась такие мастерить, – улыбается довольная тётка Наташа. – Вся докамысленная в отца своего, Петра Палыча.
В сплющенную горловину банки Нюшка вправляет кусок шинельного сукна. Чуть ниже пробивается дырка для заправки гасом.*** Светло, как в городе, только лампа сильно коптит, да иногда в отверстии вспыхивает пламя. За лампой надо следить. Санька с Ленкой этим заняты. Они угомонились. Смотрят неотрывно на огонёк сонными глазами.
Ещё дважды выскакиваю в сени, всматриваюсь с порога в окна своего дома. Там по-прежнему непроглядная темь.
– Избу-то студить, – пыхтит Ленка.
– Лез бы ты, Митя, на печь, – вздыхает тётка Наташа. – Поспи с ребятами, а утром мать за тобой придёт.
Друзья мои на печке очень обрадовались такому предложению. Посунулись немного, уступили мне лучшее место – у грубки. (Переночевать друг у друга у нас почитается за счастье. После таких ночёвок мы, ребята, чувствуем себя как близкие родственники).
– Давайте загадки загадывать! – сразу предлагает Ленка. – Вот такая, например: «По горам, по долам ходит шуба да кафтан!».
– Это ерунда. Все знают твою загадку, осаживает её Санька. – Мою отгадайте: « Сидит дед во сто шуб одет…
«Была бы у мамы шуба, – мелькает у меня в голове».
… -Кто его раздевает, тот слёзы проливает!» – бодро заканчивает Санька.
– Знаю, знаю! – тут же выкрикивает Ленка отгадку, чем вызывает у брата недовольство:
– Ты-то… Знаешь… Не одной козе хвост оторвала. Все бесхвостые бегают.
Над моей – голову поломали подольше: «Поле не меряно, овцы не считаны и пастух рогат»
– Слегка помог я Ленке. Очень ей хотелось отличиться.
Постепенно запас загадок иссякает. Голоса наши звучат всё реже, и мы затихаем на ещё тёплой печке.
Спал я на новом месте тяжело, неспокойно. Утром, едва засинели окна, просыпаюсь вмиг от мысли: «Вдруг мама заблудилась и совсем не приехала…». Чтоб не разбудить Ленку с Санькой, неслышно сползаю по приступкам на холодный пол, начинаю быстро одеваться. Тётка Наташа у заднего окна чистит к завтраку картошку.
– Не торопись Митя. Вернулась твоя мама. Приходила за тобой ночью, да не велела я тебя будить, – вполголоса, чтоб не проснулись ребятишки, сообщает мне тётка Наташа радостную весть. – Скажи матери, на коровник-то пусть не спешит. Сама я как-нибудь.