– У меня и билет есть на поезд, я вам покажу. Могу прямо сейчас уехать на вокзал, переночевать там… и на поезд, как будто меня и не было здесь совсем. Ну-у-уу вот так… как-нибудь?!
– Да базар понятен, да не по понятиям это, … ничего не могу симпотка. За грязную работу с меня самого могут спросить и по полной!
– Но ведь никто не догадается, – горячо прошептала Настя и глаза ее светились робкой надеждой.
– Догадаются. Кому надо всё узнают. А потом и замочат.
– Замочат?!
– Ну, убьют! За косяк. Вот ты свои художества повторишь. Мой портрэт (он так и сказал портрэт) развесят на каждом столбе. Меня будут искать и рано или поздно заметут, это все равно дело времени, ведь так?
– Может быть. Но ведь это от меня зависит, а я не гу-гу. Наверно.
– Значит, я потенциально могу в СИЗО загреметь, и … – он поднял руку как бы ожидая ответа от девушки, но она была нема как рыба. – И … и на следствии, сдать заказчика. А кто это допустит. У заказчика знаешь сколько "бабла". Если он почувствует такой расклад, пошлет еще киллеров, чтобы меня ликвидировали по-тихому. Сам "закосячил". Засветился. Так что оставь я тебя, и мне крышка. Усекла?
– Да- а-а, – с потухшим взглядом промолвила девушка и опустила задрожавшие сильней ресницы.
– Ну, закончили базар, куда двинем, – с деланно залихвацкими нотками бросил киллер, но глаза его были грустные.
– Ой! Подождите. Секундочку! Я стишок кажись вспомнила! – хватаясь как за соломинку воскликнула девушка.
– Не длинный? – со вздохом спросил киллер.
– Да нет, – торопливо выдохнула Настя.
– Базарь голуба.
Девушка напряглась, как-то вымученно улыбнулась и развела руками.
– Опять забыла, – пробормотала она с широко открытыми от испуга глазами.
– Вот видишь, сама у себя пару минут жизни "слямзила". Ну ладно, идет, пару минут я тебе подарю. Может, в "толчек", в смысле в туалет перед смертью хочешь?
– Да. Можно. Хочу.
– Ну, пойдем, только не "шхерься", ни к чему. Я ногу поставлю, смотреть не буду.
Они прошли в туалет. Она безропотно устроилась на унитазе, посидела и встала.
– Что? Никак? – обернулся он, пряча улыбку в уголках глаз.
– Я при вас не могу.
– Мужчин боишься, …. … поди, и девочка еще?
Настя, молча обреченно, кивнула. Глаза ее были потухшие, и как бы закрыты поволокой и никаких мыслей в них не отражалось.
– Блин! Ну и работка у меня!! Что зажалась?