Так же, собранно и молниеносно, они вернулись к своему обсуждению. Немного ошарашенный таким приемом, я побрел обратно. Черт, у этих мужиков хотелось остаться. Но работа у буровиков была действительно тяжелая. И там было не до дрязг и норм человеко-часов. Каждый из наших легко мог пойти к ним. Набор был всегда. И зарплата в четыре раза больше. Но никто не горел желанием.
Рассказы о былых годах освоения Сибири, которыми меня охотно потчевали за чаем старожилы, были пронизаны именно этим. Где-то на грани между работой и выживанием, каждое плечо рядом – братское.
Одухотворенный, я влез в уазик, где Габур встретил меня холодной ненавистью. Казалось, даже волосы его густой кавказской бороды встали дыбом.
Подумав о том, что начинать надо с себя, я, распластавшись в самых дружелюбных и извиняющихся интонациях, попросил Габура не гневаться, признал, что все идет не по плану, но сладкий ночлег уже близок, дорога теперь доподлинно известна и, сплотившись, мы вскоре придем к победе.
– Я никуда не поеду.
Ну и иди ты на хер.
– Это круглосуточный транспорт. А ты водитель на смене. Заводись и катись прямо.
– Знал бы у меня инженер, куда ехать, я бы поехал. А так я рассвета подожду.
Базара нет. Знал бы у меня водитель. Ну, ничего, связь тут уже ловит.
– Дмитрий Егорович? Романов Георгий, участок эксплуатационной службы поселка Уват. У вас водитель отказался выходить на смену. – Наши аутсорсеры предоставляли полный список контактов, вплоть до директоров. Как в особо тщедушного и молодого, кинуть в меня камнем хотелось всем. Поэтому я заблаговременно и дотошно заносил все возможные административные рычаги в телефон. На связи у меня был их директор по транспорту из Тюмени, который, уверен, впервые услышал, что у него есть какой-то участок в каком-то Увате.
– Да нет, знаю кто, он же рядом сидит. Тут с тобой поговорить хотят, держи, – я передал Габуру трубку.
Упершись в трубку, гордая кавказская борода теперь лишь жалобно тряслась на суетливом подбородке. Подбородок пытался подобрать заплетающиеся слова, но терпел фиаско на первых гласных звуках. В общем, поначалу выходило лишь мычание. Вскоре он все-таки выдавил «нет-нет, сейчас поедем» и, одеревеневший, вернул мне телефон.
На что он рассчитывал? Что я, как двадцатидвухлетний новичок, расплачусь и начну его умолять? А если и позвоню, то своему, хорошо подмазанному нашими транспортниками начальнику?