Но, прежде чем приступить к разрешению проблемы ледников и песков, нам необходимо было решить самую острую и самую злободневную задачу дня – как остаться живыми, не быть съеденными комарами. Как только мы вступили в чащу, сразу же выяснилось, что и комары и мошка, досаждавшая нам в лагере, составляли лишь совсем незначительную часть от того легиона, который облепил нас сейчас. Леша усиленно мазался демитилфтоламом, но стоило ему неосторожно приоткрыть рот, как он сразу же чуть не подавился: ком комаров влетел ему в горло. Я закутался в сетку – ничего не помогало. Даже под сеткой шея горела от укусов. Но нам ничего не оставалось, кроме единственного средства – привыкнуть.
Комарьё
Первым пунктом нашего пути, где мы предполагали провести необходимые наблюдения, была долина р. Сюльбан.
Каюры ехали верхом, ведя каждый по 10—12 оленей в поводу связкой и покрикивали «тех… тех». Тропа пролегала заболоченными местами, иногда вела чащей или сосновым бором, иногда путь загораживал бурелом. Первый час мы следовали за оленями не отставая, на второй, то нагоняя, то отставая, на третьем часу пути мы уже с трудом тянулись за ними. Только звук боталов и след примятой травы в болоте указывал нам направление каравана. Каюры два раза останавливались подождать нас и поправить вьюки. Мои спутники шли за мной и, казалось, могли идти быстрее – разница в годах чувствовалась уже весьма ясно. И, тем не менее, у меня было ощущение, что настоящая работа вот она, только началась.
А если оценивать обстановку реально, то начались только настоящие трудности. Комары, болота, усталость, мокрая от пота рубашка. День за днем, день за днем. А чаща – «борони бог!» – у реки Куда-Малая каюр потерял тропу, пошел искать ее и не вернулся сам. Мы долго перекликались, а потом, следуя на его голос, вышли к брошенному балагану. На жердях висели стены из полотнища, валялись печка, чайник, две переметные сумы из оленьей кожи. Леша даже разглядел раскрытый портсигар с папироской. И все это было не сегодняшнее, но и не давнишнее. Словно человек, или люди, что жили здесь совсем недавно, может быть месяц или два, покинули лагерь, или по какой-то причине не вернулись на него.
– Что это? – спросил я Иллариона Петровича.
– Кто знает, – ответил он. – Тайге все бывает. Может быть человек пропал… или зверь задрал.