– Нет! – воскликнула она. – Я больше не подойду к нему! Лучше стоптать ноги в кровь, чем ехать на столь своенравном существе!
Резагда оглянулась к ней со спокойно-ласковым взором и, ободряюще кивнув, вновь протянула руку. Кеннбурга сначала упрямо потрясла волосами, но потом, бросив на неё взгляд, полный обиды и, одновременно, надежды, нерешительно сделала шаг вперёд. Тяжело вздыхая, пытаясь скрыть свои чувства, она подошла к Резагде, которая, взяв её ладонь в свою, протянула её к коню. Кеннбурга вновь опасливо дёрнулась, но ведьма, крепко удерживая руку, спокойно возложила её на морду коня. Животное, чувствуя тепло матери Земли, не испугалось жара элементаля огня. Словно завороженный, конь спокойно отнёсся к тому, что Кеннбурга оказалась рядом и продолжала прикасаться к нему, даже когда Резагда отступила.
– Я буду рядом, чтобы он привык к тебе, – ласково улыбнувшись, сказала она и, погладив коня Кеннбурги, вскочила на своего. – Он будет послушен тебе.
Кеннбурга посмотрела в глаза завороженного коня и, с опаской взобравшись в седло, сгорбившись напряжённо застыла.
Их отряд тронулся в путь, а Резагда, двигаясь рядом с элементалем огня с гордо поднятой головой, казалось, забыла всё, что происходило накануне. Не обращая внимания на тоскливо-задумчивый взгляд Саэрвила и воспринимая его, как насмешку над собой, а так же на сонную ко всему безразличную дочь, Резагда быстро погнала коня по улочкам города.
Выехав из Брадидаса, хранители сначала миновали раскиданные на многие мили поля фермеров, а затем, следуя по протоптанной дорожке, пересекали лесистые малые холмы. Они то и дело проезжали деревушки, которые насчитывали не более десятка домов, и останавливались на ночлег в хлеву у доброжелательных простолюдинов. Наконец, к вечеру четвёртого дня, они добрались до расположенной в чаше между холмами мёртвой деревни.
Хранители долго стояли на холме, а разрушенное поселение лежало под ними, как на ладони.
Почерневшие от гари и разрушенные после нападения чернослужников постройки уже изрядно позеленели от вездесущего мха. В сумерках зловеще серели кресты, напоминая о совершённом много лет назад преступлении, а земля вокруг казалась рыхлой, кое-где виднелись ямы, словно кто-то совсем недавно рыл туннели. Облака сгущались, словно призраки прошлого, а усиливающийся с каждым мгновением ветер, казалось, доносил запахи боли и перенесённых страданий. Даже кони ржали и беспокойно топтались, словно их что-то пугало в этом молчаливо-мёртвом месте.