Я растер костяшки на руке, поднял продукты и потребовал свой бензин, но тут меня настиг ответный удар в челюсть, а затем слабый толчок в нос. Полилась кровь.
– Нравится драться, а? – спросил механик, разведя руки. – Любишь это чертово чувство восторга, а, городской?
– Да что же ты пристал?
Уверен, механик не ожидал от человека в брюках резкого удара в живот. Поэтому не буду хвастаться, что с ноги впечатал его в стеклянную стену, да так, что та рассыпалась фонтаном из мелких осколков.
– Бензин, быстро! – крикнул я кассиру. Она замахала руками и пробила тридцать литров.
Я забрал еду, не заплатив, и заметил, как кассир взяла телефон и начала набирать номер. Уверен, что номер короткий и весьма неприятный. Встреча с полицией мне была ни к чему.
По дороге к машине я убедился, что камер нигде нет, и что из магазина не видно моей кареты, хотя на всякий случай открыл багажник и достал пару тряпок, которыми закрыл номера. Я заправился на полную и сел за руль.
– Что там случилось? – спросила мама.
– Ничего.
– Это что, кровь?
Я дотронулся до верхней губы. Действительно, из носа еще текла кровь, загадив всю рубашку, а на левой щеке пульсировал синяк.
– Небольшая потасовка, – сказал я и завел машину. Мы тронулись с места.
– Не расскажешь?
– Говорю же, все нормально.
– Не лезть, да?
– Угу.
Мы ехали долго и ровно. Я открыл окно и высунул наружу руку, в машине стало совсем жарко. Моя рубашка вся промокла от пота. Кажется, мама наслаждалась поездкой. Она тоже открыла окно и чуть опустила сидение, подставив лицо прохладному ветру. Такая спокойная. Почему она такая спокойная?
– Если я попрошу тебя об услуге, ты мне ее окажешь? – спросила мама.
– Да, конечно. Разумеется. Что необходимо?
– Не сейчас. Но пообещай, что сделаешь все, о чем я могу попросить.
– Я не могу этого пообещать. Разве это честно?
– А разве я тебя обманывала?
– Да. Постоянно.
– Ты путаешь ложь с заботой. – Мама посмотрела на меня. – Ты обещаешь мне?
– Ладно, – сказал я и махнул рукой, не выдержав ее взгляда. – Без проблем. Обещаю.
Маму это успокоило. Я и не заметил, как она уснула, да так крепко, что проспала остаток пути. Я знал шоссе, по которому мы колесили, ездил как-то по работе в командировку, но сейчас дорога изменилась. Поворот на запад куда-то исчез, остался лишь на восток. Да и заканчивалась дорога странно, я точно помню, что она еще долго вела на север, а тут словно обрыв. Словно кто-то решил снести асфальт, а на его могиле возвести целый сад из тысячелистников. И как только мы приехали к этому саду, мама проснулась.