Ядерный реактор представлял собой больший размеров цилиндр, по периметру которого находилась тонкий просвет из кварцевого стекла. Через него можно было наблюдать приятное нежно-голубое свечение реактора. А ниже стекла находились клапаны для экстренного сброса давления и рукоятки многочисленных графитовых стержней, часть из которых уже была извлечена.
Однако, извлечь их было делом не простым. Ручной механизм предназначается исключительно для экстренного ввода стержней, но никак не для их вывода из активной зоны. Для спасения от взрыва, а не для его провоцирования.
Я взялся за рукоятку блока и перенаправил всю оставшуюся энергию в приводы. Извлечение шло с трудом, зубчатые зацепления со скрипом прокручивались в обратном направлении. Струя пара ударила из образовавшегося отверстия, но в тот же миг специальная заслонка закрыла просвет.
Как только графитовый стержень оказался извлечён, в ту же секунду система оповещения произнесла:
– Внимание! Был потерян контакт с графитовым стержнем. Количество действующих стержней в данном реакторе – 39. Уровень давления в пределах нормы. Рекомендуется произвести проверку стержней.
Прошло не меньше часа, как я извлёк следующие девять стержней. И каждый раз эта надоедливая система оповещала меня об опасности. Когда я уже мог повторить сообщение вплоть до интонации, сообщение поменялось:
– Внимание! Количество действующих графитовых стержней меньше минимально допустимого. Контакт отсутствует с половиной из стержней. Зарегистрировано превышение безопасного уровня давления. Рекомендуется осуществить сброс пара и снизить нагрузку генератора. В случае невозможности осуществления данных действий требуется немедленно вывести урановые блоки из активной зоны и заглушить реактор.
Но я продолжил извлечение. Где-то надо мной раздался сперва раздался пронзительный вой, а затем взрыв и лязг металла. По заводу прошла дрожь, и освещение резко потускнело. Судя по всему, генератор не выдержал давления и его разорвало. Кварцевое стекло покрылось микротрещинами. Температура в помещении уже давно превысила полсотни градусов. Энергии почти не осталось.
Кое-как достав тридцатый графитовый стержень, я облокотился на короб реактора и понял, что больше у меня нет сил. Батареи разрядились и из-за окружающей обстановки зарядиться они не смогут. Я чувствовал, что из носа обильно течёт кровь. Системы брони с тревогой сигнализировали о моём состоянии, но энергии на поддержание жизнеобеспечения не было. Её едва хватало для того, чтобы пошевелить конечностью. Я отключил интерфейс брони. Бирюзовая матрица погасла. Почти полная тьма окружила меня, разгоняемая лишь сиянием реактора и кровавым аварийным сигналом.