(Бай Юйшу:) – Ты не мог войти в дом, как нормальный человек?! Обязательно пугать?!
(Чан ЯньЮань:) – Ты там ревела! Как будто я не знаю, как ты начинаешь заливаться слезами каждый раз… (поет надтреснутым голосом, как в китайской опере) "Что мне делать с тобой, Бай Цзюй, что мне делать?"
(Бай Юйшу:) – Ха-ха-ха!
Фамилия Бай Юйшу писалась 百 (бай, "сто"), но папа Бай, романтическая душа, назвал дочку "Юй" 玉 (нефрит), так что имя ее звучало как "бай юй" 白玉(белый нефрит). Чан ЯньЮань, конечно, давно переделал его в 百惧 (бай цзюй, "сто кошмаров").
(Чан ЯньЮань:) – Ты огурцы съела?
Пауза, малюсенькая такая.
– Конечно, – честно ответила Бай Юйшу.
– Хм, – сказал Чан ЯньЮань, отбирая у нее рюкзак и вешая его на одно плечо, поверх собственного.
– Чего ты домой не пошел?
– Нужно было прихватить по дороге одну молодую госпожу, которая боится темноты.
– Кто боится?!
Чан ЯньЮань вздохнул.
– Конечно, сова, – сказал он. – Она чуть с дерева не рухнула, когда ты заорала от стра… ой, прости, от радости, что надо топать ночью полтора километра по пересеченной местности.
Бай Юйшу подняла голову и, не вступая в дебаты, пошла вперед, свободная и гордая женщина социалистического Китая.
– Ху-ху!
– Ай!
– Ха-ха-ха!
– Смотри, что сегодня наши раскопали, – сказал Чан ЯньЮань, на ходу показывая снимок в телефоне. – Похоже на шпильку.
– Хм, странно… короткая… Это в какой могиле?
– Номер девятнадцать. Она была среди остатков лакированной шкатулки, так что, есть причины думать, что она из женских аксессуаров, но все равно непонятно, что это…
– Дай сюда… Ну да, юбка-восьмиклинка…
– Похоронена молодая женщина, около двадцати лет…
– …Брошки, а это…
Находка действительно больше всего по форме напоминала шпильку для волос. Покрытая зеленоватой патиной, безошибочно указывающей, что предмет изготовлен из бронзы, она была примерно в мизинец длиной и по всей длине украшена выпуклой спиралью. Головка была широкая, округлая, без украшений, только посередине проходила линия, почти скрытая наплывами патины. У Бай Юйшу появилось странное чувство, что она такой предмет уже видела, но сколько она не перебирала в уме бронзу всаднической культуры Сычуани и литье царства Цинь, ничего на ум не приходило.
Он шли вдвоем мимо полей, в которых музейный трактор с включенными фарами допахивал последнюю борозду, чтобы днем студенты изображали трудолюбивых крестьян.