Рыцарь уходит, а я снова переключился
на отца. По-моему, он уже начал прощаться со всеми.
Отец нагибается, целует маму, хлопает
по плечу старшего брата, кивает своим помощникам и, наконец,
замечает меня. Консильери начинает что-то говорить и отец
отвлекается.
Я хочу подбежать, попрощаться, но
вижу, отцу сейчас не до меня. Не хочу отвлекать. Жду, когда
позовет.
Раздается громогласная команда
капитана приготовиться к выезду. У него настолько сильный бас, что
невольно заставляет подчиниться даже непричастных.
А еще:
Внимание!
Капитан Сир Ресли Хагон
наложил на вас свою волю.
Выносливость повышена на
20%
Скорость повышена на
20 %
Продолжая разговаривать с консильери,
отец дергает уздечку. Конь Ладан послушно подается вперед, в
сторону раскрытых ворот.
Смотрю и не пойму – неужели отец обо
мне забыл?
Лишь только князь покидает двор, за
ним устремляются все всадники, что были во дворе.
Видимо действительно стряслось что-то
серьезное, раз отец забыл со мной попрощаться. Кричу: «мама-мама» и
бегу к ней. Сейчас ведь упущу, и она тоже куда-нибудь уедет или с
помощниками отца засядет в кабинете и тогда мне до нее не добраться
до вечера.
– Рей, да что же ты так кричишь?
Мама оборачивается. Лицо озабоченное,
но не взволнованное. Она не позволяет к ней так обращаться
прилюдно. Обычно потом мне высказывает. Слишком поздно вспоминаю об
этом правиле этикета.
– Да ты посмотри на него! С
кольчугой! С кинжалами! – восклицает дядя, он же герцог Птичьих
скал Румел Гилберт. – А мы-то думали, кто поедет усмирять
бунтовщиков?
Терпеть не могу дядю. Мама всегда
говорит о нем как о человеке, которому не стоит доверять. Делаю
вид, что его не замечаю.
– Почему отец взял столько всадников?
В Глазвиле что-то серьезное?
– Бунты сразу в двух княжествах: в
Пятигорье и Глазвиле. Поэтому пришлось отправлять много людей. А ты
куда так вырядился?
Пожимаю плечами. Что тут скажешь.
Конечно, я знал, что пусть даже начнется война, меня все равно
никуда не возьмут. Мне всего пятнадцать. И нет во мне ни воина, ни
мага. Теперь же я вообще оказался в дурацком положении с этой
кольчугой и двумя кинжалами. Вон, даже мама силится не рассмеяться.
А что говорить об остальных?
Но я же должен был что-то
сделать!
Алан единственный не сдерживается и
начинает смеяться. Готов за это прямо сейчас его придушить.