Леннар молчал. Ему не нравилось, как рассуждает шотландка. От слов её попахивало ересью куда более опасной, чем дикарская вера язычников. А Кенна, выждав какое-то время, продолжала:
– Иногда мне кажется, – сказала она, – что мир вокруг нас замкнулся в кольцо. Как вы и сказали тогда – бесконечно вращается колесо. И всё, что может случиться, уже было когда-нибудь. А всё, что уже было, произойдёт ещё раз.
– Что вы имеете в виду? – мрачно спросил Леннар. О шахматах он уже стал забывать.
– Взять, к примеру, вас. Меня не покидает чувство, что я уже знала вас до того, как увидела в библиотеке отца.
Леннар сглотнул.
– Такого не может быть, – сухо сказал он, хотя и сам испытывал то же чувство: увидев лицо Кенны, на мгновенье он ощутил наполненность, как будто в глаза ему смотрела давно утраченная часть его самого.
– Да, никакая из известных мне религий не может этого описать. Но я привыкла доверять тому, что происходит внутри меня. А сердце моё говорит мне, что я уже видела вас. Быть может, сотню или тысячу лет назад. Когда ещё не было на земле ни меня, ни вас.
– Это абсурд, – Леннар качнул головой, стряхивая наваждение, в которое погрузила его бардесса, – просто скажите мне, устроит ли встречу ваш отец.
Кенна с грустью смотрела на него.
«Вы не верите мне…» – хотела было сказать она, но не сказала.
– Вам придётся ещё немного подождать, – сказала Кенна.
– Вы не говорили с отцом?!
– Нет, дело не в этом. Король обычно наезжает в наш замок, когда начинается июль. Тогда вы и сможете передать ему письмо – если, конечно, он согласится вас выслушать.
– В этом вы можете мне помочь?
– Я постараюсь придумать что-нибудь.
Леннар, не получивший до конца того, о чём просил, остался зол. Хотя злиться на Кенну было тяжело.
Шотландка походила на лисичку, одного взмаха хвоста которой хватало, чтобы ненависть превратилась в любовь. И тщетно напоминал себе рыцарь, как обманчиво обаяние лис. Ему хотелось доверять бардессе, и он ей доверял.
Тем более поражён он был, когда, войдя в свою комнату со свечой в руках, увидел хрупкую фигурку рыжеволосой девушки, сидящую на коленях на холодном полу.
Руки Кенны были сложены в молитвенный замок, а губы двигались, но это представление вызвало у Леннара лишь злость – здесь и сейчас шотландка молиться никак не могла.
Тем более, что не было на ней ни сутаны, ни даже обычного блио, а только нижняя рубашка с широким воротом, которая сползла вниз, открывая взгляду рыцаря острое плечо и часть груди.