Завидев рыцаря, приближавшегося к ним, леди поднялись и присели в реверансе на французский манер. Затем одна из них откланялась и, шелестя юбками, скрылась в полумраке.
– Сыграете со мной? – первым спросил Леннар, видя, что этого Кенна и ждёт.
Девушка кивнула.
– Выбирайте сторону. Хотя, полагаю, вам больше подошли бы белые – как ваш плащ.
– Меня больше пугает то, что чёрные очень подходят вам, – Леннар сел на скамью.
– Это не так, – Кенна опустила ресницы и принялась по новой расставлять фигуры на доске. – Если бы вы узнали меня получше…
– То вам, очевидно, удалось бы окончательно свести меня с ума.
На губах Кенны промелькнула улыбка, но глаза так и остались прикованы к доске.
– Я надеюсь, что это так.
Леннар присмотрелся к доске и сделал первый ход.
– Вы говорили с отцом? – стараясь придать голосу ненавязчивые нотки, спросил он.
– О да.
– И что?
– Прежде чем я расскажу вам, поговорите немного со мной.
Леннар молчал. Кенна сделала ход, и, поразмыслив, он тоже неторопливо продвинул пешку вперёд.
– Хотите, чтобы я рассказал вам об учении Христа?
Кенна негромко рассмеялась, и смех её был одновременно мелодичным и тёплым.
– Святой Патрик достаточно проповедовал здесь о нём. Но если вам интересна эта тема… Я могла бы в свою очередь рассказать вам о легендах наших краёв.
Леннар молчал. Легенды он любил. Но не любил – а вернее, опасался – языческих богов.
– Вы язычница? – наконец спросил он.
– Вам ли, гонимому церковью, задавать этот вопрос?
Леннар молчал. И Кенна, поняв, что ответа ей не дождаться, продолжила:
– Здесь многие молятся Богу, сотворившему мир, но и почитают древних духов, наполнивших его. Думаю, для вас это не секрет. И если бы это было иначе – вас не пустили бы сюда.
– И всё же я не язычник, – отрезал Леннар, но Кенна предпочла не замечать его слов.
– Если вы спрашиваете лично обо мне… – Кенна сделала ход ладьёй и откинулась назад, внимательно наблюдая за тем, как скользят тени по лицу рыцаря. Как при движении рук проступает косточка у основания шеи в вороте туники. Как даже под доспехом играют и переливаются крепкие мускулы, которых хотелось коснуться пальцами, – то я бы не стала говорить о вере. По крайней мере, я воспринимаю её не так глубоко, как вы. Я верю в то, что мир кругом нас наделён душой. Назовёте ли вы её духами и дадите древние имена, или эту душу будут звать единственно Бог, мне всё равно. В конце концов, и наши предки, чью веру вы так привыкли попирать, верили во Всеобщую Мать. Теперь вы верите во Всеобщего Отца.