Виктория страдала относительно честно, как минимум позволила себе вслух проговорить свою печаль, а стоящий справа от нее вернейший из помощников, человек огромного сердца и неоценимых педагогических талантов, отмолчался, позволяя женщине быть женщиной и требуя от себя оставаться мужчиной до конца. Внешне казалось, что их техническому специалисту, мастеру постановки всей прыжковой и вращательной базы, не составило труда простить и проститься уже со второй чемпионкой, выросшей в его руках. Что же там было внутри – неизвестно.
Коренастый светлоглазый соратник, мнущийся с ноги на ногу по другую сторону, от надменной снежной королевы, прошедший с ней огонь и воду, внимательно анализировал то,что видел, хотя по его части все было до того кошмарно, что смотреть стоило лишь из скрытого мазохизма. Михаил мазохистом не был, но оценить сейчас фактически окончательно разломанную собственную работу считал своим долгом. На льду была, в конце концов, его ученица. Пусть и в прошлом. Он вообще не любил забрасывать то, что делал своими руками и своими мозгами. Больше ему не нравилось, лишь когда его труд не берегли. И перед глазами был именно такой случай.
Итак, довольных увиденным в этом трио не было. И, между тем, все терпеливо ждали, когда фигуристка домучит фатальный прокат.
С последним тактом музыки Викторию начало отпускать. Она боялась. Боялась, что совершенно расклеенная и потерянная бывшая воспитанница так шарахнется о лед, что никаких дальнейших разговоров о ее перспективах уже не будет. Боялась и самого разговора, который был неизбежен и грозил конфликтом, потому что решение уже принято. И, как ни странно, даже без нее, хотя, видит бог, она в глубине души желала, чтобы был кто-то, кто ей его навяжет. И была рада.
С небольшим опозданием старший тренер ледового подразделения спортшколы "Самоцветы Москвы" сделала несколько энергичных хлопков и произнесла: "Она молодец все же… – а после, отвернувшись от всевидящих телевизионных камер, следивших за всеми и вся, а за ними особенно пристально, продолжила – Надо ее брать обратно".
С этими словами Виктория Домбровская покинула свое место и удалилась в подтрибунные помещения. Тренер Григорьев и хореограф Ландау, молча, последовали за ней.
– Развозим по домам девчонок и возвращаемся в мой кабинет. У нас неотложное совещание,– устало сказала Виктория Робертовна мужчинам.