– Мы это, ясное дело, люди, закаленные советской властью. А они, – Алексей, затягиваясь, кивнул в мою сторону, – разбегутся они все рано иль поздно. Шиш без масла, кто останется, да и вообще придет сюда работать.
С таких слов начальник лаборатории чуть не крякнул и, почесав затылок и насупившись, задумался.
Дойдя до будки со шлагбаумом, я предъявил старому охраннику свой паспорт и корешок пропуска. Через пару минут мы шли поперек огромного, поросшего мхом и травой аэродрома, на котором когда-то перед ремонтным цехом, видневшимся слева, вереницами стояли пригнанные на ремонт или доработку самолеты, элиты советской науки и техники. Мне посчастливилось увидеть пару уставших стальных птиц, еще недавно бороздивших небесные просторы, но уже снятых с эксплуатации и доживающих свои последние годы или месяцы жизни под открытым небом. Они стояли там же, рядом с ремонтным цехом.
Перейдя на другую сторону аэродрома, мы уперлись в высокий плотный бурьян, который разрезала узковатая тропинка. Друг за другом мы отправились по ней далее. По дороге мужики беседовали по каким-то своим рабочим темам, изредка обращаясь ко мне с какими-то, на мой взгляд, пустяковыми вопросами. Посмотрев на часы своего смартфона, я был удивлен, как пролетело больше получаса с момента, когда я пожал руку Никифоровичу на проходной. Минут пять спустя тропа круто повернула направо, и через минуту мы, наконец-то, добрались до пятиэтажного здания лаборатории с огромными, кое-где потрескавшимися стеклами в осыпающихся деревянных рамах да потрескавшимися стенами.
– Ну, добро пожаловать! – открывая передо мной подпружиненную металлическую дверь, сказал начальник лаборатории немного с иронией. Алексей зашел последним, осторожно придерживая массивную дверь.
Зайдя в обложенный стеклянной плиткой и пожелтевшим мрамором коридор, я ощутил жуткий холод, исходящий от пола и от одной из двух лифтовых шахт слева, проем в которую не был огорожен, замурован, а был лишь опечатан красной лентой. В нем были едва видны стены из белого кирпича и посреди них два толстых натянутых троса. Лифт в той шахте, как сказал начальник, был давно в разобранном состоянии на полуподвальном этаже, законсервированном лет десять назад вышестоящим руководством по неразглашаемым причинам. На втором и четвертом этажах были лаборатории, но там никто не работал уже год, все поувольнялись: кто из-за тяжелых условий, кто из-за маленькой зарплаты, кто на пенсию ушел…