Поэтому я поздравляю и желаю всей группе и постановщику здоровья и успеха!
В. П. Погожева: Я счастлива, что картина эта получилась. И вдвойне счастлива, что наши сомнения не оправдались, а Григорий Иванович знает и Шукшин знает, что исполнитель главной роли был предопределен другой.
Я считаю, что образы этих двух главных героев – Федосеева и Шукшин, – они сделали картину. Можно тем или иным приемом сделать мысль, а здесь они рождают нам образ предметно. А шел разговор о хорошем актере – Куравлеве. Но вы представляете себе, что это было бы картина с другим мерилом, наверное, это тоже было бы очень талантливо сделано, а здесь сама жизнь!
Поэтому я считаю, что весь коллектив, и в том числе Шукшин, так ювелирно играли, что я не видела, как они это делали, каждый мускул, каждый взгляд – сама жизнь! Причем, весь коллектив ансамбля замечательно играет, так тонко, с мельчайшими нюансами. Я считаю, что лучше невозможно играть!
Задача огромной трудности стояла перед оператором. Все сценки в купе и в вагоне, все время ощущение жизни, какого-то простора, нет никакого ощущения скуки, и не потому что, там говорят интересные слова и мысли, а просто сделано крайне изобретательно, даже выход на платформу.
Есть лирические кусочки в купе, какие-то тонкие отношения между проводниками. Мне кажется, все это сделано на высоком уровне. И помогает этому очень оригинальная музыка, которая сопровождает всю картину.
Для меня, например, эта картина – очень радостное событие. Я просто очень рада за Василия Шукшина и считаю, что он – настоящий большой мастер.
Арсенов: Я хочу еще добавить вот что. В финале картины есть еще такой возглас: конец, ребята! Это такой заигрыш пошел. Я это чувствую шестым чувством.
Мне кажется, в кадр нужно посмотреть молча, без затемнения. И конец. Так лучше, поверь мне.
С. А. Герасимов: Конец фильма. С него я и начну. Вернее, эта реакция свидетельствует о том, какого сорта картина. Здесь сидят профессиональные люди, которые смотрели картину и обо всем забыли. Все забыли о том, что это – кинематограф, вошли в жизнь, прошли по ней и пришли к финалу, когда он сказал: конец, ребята! Я слышал такие суждения, их кто-то высказывал в коридоре. Может быть, это несколько снижает впечатление от картины, я этого не ощутил. Наоборот, у меня было ощущение закономерной курьезной реакции: ну вот все пока. Это он сделает так, как захочет.