Затворник вытаскивает Шестипалого на ту сторону, за грань. И это происходит уже в тот момент, когда гаснут первые лампочки. Это прекрасно иллюстрирует то, что проделывал с Карлосом и его учитель Хуан Матус. Мир обычных людей заканчивался для Кастанеды где-то посередине между Лос-Анджелесом и пустыней Сонора. Писатель давил газ, крутил баранку, но в какой-то момент – раз! – и его автомобиль пересекал невидимую границу, черту, за которой становилось возможным все. А обычные люди исчезали, растворялись словно призраки. А вот те, кто были призраками – духи, союзники, всякие брухос – обретали плоть. Как-то так. Художественное отражение этого, кстати, также находит свое место в «Затворнике». Так, стоит героям спрыгнуть с конвейера, как они попадают в реальность, где проще встретить крысу, чем кого-нибудь из Двадцати Ближайших.
И ещё. В «Затворнике» была дистанция между обитателями одного мира. Большие и маленькие. Могущественные и не очень. Сотрудники комбината для желторотых не иначе как боги, и рядом, практически у них под ногами – простые смертные в лице Затворника и Шестипалого. Комбинат нечто абсолютно чуждое и противоестественное для персонажей птичьей истории, им там не место. А лучшее что у них есть – умение летать – лишнее под потолком Цеха №1.
В «Стреле» с этим попроще. Нет никаких сверхъестественных существ или явно чужеродных носителей осознания. Поезд построен людьми – и для людей. Есть проблема с управлением, но никому и в голову не придет приписывать это вмешательству неких потусторонних сущностей. Да и в финале Андрей останавливает поезд своим намерением, волей, хотя это может быть и сном. Но тем не менее, поезд реален, насколько может быть реальной обычная человеческая жизнь. Так несколько раз Андрею приходится пересекаться с кем-то, очень напоминающим проводника. Но все равно поезд не система, подобная комбинату, которая проглотит тысячу Затворников и даже не подавится. Поезд не производство, поезд не человеческая плантация в стиле «Матрицы», не мир-тюрьма. Наверное, в большей степени, поезд – баг, пример больного, обезумевшего человеческого мира. Именно человеческого, потому что людям и только людям надо как-то спасать себя, добираться до кабины машиниста надо добраться до кабины машиниста, чтобы разобраться в чём дело, чтобы выяснить, а кто вообще ведёт это поезд и ведёт ли?