Почему же герой однажды забывает о главном? Или почему это вообще произошло с Андреем? Здесь мы видим чуть ли не главное предостережение автора для читателей, а может и себя самого. Путь Андрея – путь одиночки. Рядом с ним нет Хуана-Затворника, а потому ему приходится сталкиваться с совершенно новыми и необычными духовными ловушками и препятствиями. Да, путешествие между вагонами, пожалуй, носит куда более безопасный характер, чем радикальные прорывы за Стену Мира, но социальная действительность «Стрелы» усыпляет, убаюкивает по-своему.
Да, у Андрея все равно есть Хан. Старший товарищ, наставник, отчасти – учитель. Именно он встряхивает Андрея, приводит его в состояние повышенного осознания, помогает вспомнить о главном. Но если задуматься, то Хан не так важен для спасения Андрея, как Затворник для Шестипалого. Хан как бы немного отступает от Андрея, становясь элементом, частью диалога, который ведет с главным героем окружающий мир. Люди, вещи и явления, окружающие Андрея становятся репликами, обращенными к нему лично, причём многие из них несут в себе важную информацию, чуть ли не знание о том, как спастись, как остановить поезд. Видится идеальным решением вообще освободить повествование от Хана, исключить этого персонажа из числа пассажиров, привести Андрея к полному и окончательному освобождению через набоковскую мистику созерцателя, своеобразного соглядатая железнодорожного бытия, когда в наставнике-человеке попросту нет необходимости. С героем говорит Фатум, Судьба, Рок… Или как это принято сейчас говорить – Вселенная. Освобождая ученика от учителя, автор избавляет главного героя от потрясения, вызванного расставанием. Нечто подобное мы видим на примере Кастанеды, которому все равно пришлось остаться одному. Андрею сложнее, чем Кастанеде, который был свидетелем фантастического полета в неведомое нагваля Хуана Матуса. Андрей не увидит, как и когда Хан остановит свою «Желтую стрелу». Однажды, место Хана в купе займет посторонний человек и лучшее, что он сможет сделать – передать письмо. Но для Андрея это не будет потрясением, которым – возможно – для Кастанеды стал уход последнего Нагваля. Андрей все тот же герой-одиночка, которым и был вначале. В этом смысле, Андрей и не совсем ученик. Писатель освобождает главного героя от этого, в чем-то обременяющего и обязывающего к великим поступкам и свершениям статуса. Писатель пытается сохранить за своим героем – как и читателем, впрочем – право свободного поиска истины, поиска вне традиции, каких-либо авторитетов или священных текстов. Раз уж встретить дона Хуана никому из нас не выйдет, то лучше как можно скорее снять это ограничение, переписать