Тристан сильно истощил запасы деммы, призвав для нас велосипеды и поддерживая их присутствие на протяжении всей дороги до Лесграда. Бледный, как смерть, Железняк шёл, будто хромой ишак. Его густые волосы, светлые, как колосья пшеницы, стриженные «шапочкой на ножке», взъерошились. Татуировка – восьмиконечная звезда на лбу потускнела, а взор янтарно-жёлтых глаз был утомлённым. Красная футболка-поло в коричневую полоску и бежевые брюки Триста пропитались потом, но тот и не думал просить передышку. Взвалил на себя, помимо собственной ноши, тяжёлый рюкзак Ярилова и мою сумку.
Самоотверженность Железняка поражала. Наш союзник, стоило кому-либо заикнуться о его состоянии, упрямо повторял:
– Я в порядке!
Мы целый час добирались до железнодорожного вокзала. Наконец зашли в долгожданное здание, болотное, как большинство строений Лесграда, но выполненное в стиле позднего классицизма. Тристану стало совсем худо. Он впал в беспамятство, едва мы миновали парадную дверь. Ему повезло, что Ярилов был рядом, иначе Железняк рухнул бы лицом на пол, выложенный из больших гранитных плит.
– О чём только думал этот Трист! – сказала я, взглянув на нашего измотанного друга. Виталик взвалил его себе на спину вместе со всем нашим багажом. Состояние Железняка удручало, но Ярилов тоже совсем себя не берёг… Я столкнулась с ним взглядом и, нахмурив брови, строго крикнула: – И ты туда же!
– Поля, не злись, – честная полуулыбка юного блэквима огня заставила меня смягчиться. А его дальнейшие слова – покраснеть: – Спасибо, что ты с нами, Свелл!
Это прозвище дал мне Илюша перед нашим расставанием, оно много значило для меня. Ярилов и Железняк знали об этом. Виталик назвал меня так впервые… Его голос звучал с новой интонацией: искренней и глубокой. Мной овладело странное чувство, а память воссоздала незнакомый образ.
Маленький мальчик в богатом одеянии, точно сказочный принц, протягивал мне руку. Я четко видела каждую деталь его наряда и тёмные вьющиеся волосы, собранные золотой лентой в густой хвост. Но не смогла разобрать черт лица. Прежде чем маленький царевич исчез, подобно неясному сну, я услышала, как с его уст сорвалось:
– Свелл!..
– Тристу нужно отдохнуть, – сказала я, опомнившись, и попыталась забыть о непонятном видении. – Ему скоро станет лучше. Я подожду с ним в зале. Виталик, купи билеты и что-нибудь поесть.