Долго и душевно беседовали Егоров с Добровиным, а наутро обменялись своими домашними адресами, записали имена и отчества своих жён и родных, и после завтрака в столовой Егоров проводил своего друга до КТП. Хотел было Егоров пойти с Добровиным на вокзал, но к Добровину подошёл один из сержантов – водителей машин и сказал:
– Товарищ начфиз! Вам надо ехать в Влг**? Поезд-то в А** оттуда идёт. Так, пожалуйста, садитесь в эту машину, я еду в Влг** и с удовольствием вас подвезу прямо к вокзалу!
– Ну, видишь, Егорушка, какой сервис! Давай прощаться!
Они крепко обнялись, поцеловались, пожелали друг другу ни пуха ни пера, и автомашина с Добровиным с места взяла скорость и в мгновение исчезла за поворотом.
Егоров очень болезненно ощущал отсутствие Добровина. Даже и «домой» его не тянуло. Правда, жили в этом «доме» и Полтинин, и Шумин, и Родановский, и Ивицкий, и все они были дружны, и все хорошо, очень хорошо относились к Егорову, но такого близкого, такого сердечного друга, как Добровин, не было. Дом был как бы пуст.
Теперь Егоров после ужина в столовой очень часто шёл в оркестр, беседовал с музыкантами, читал им вслух, и не только газеты, но иногда и Чехова, Горького, Шолохова (книги понемногу стали появляться в библиотеке при клубе части). А потом уходил гулять по лесу. Находил какие-то таинственные тропинки, какие-то сказочные просеки. Но их с каждым днём становилось всё меньше и меньше. Тропинка, манившая ещё вчера в какие-то неведомые дали, сегодня оказывалась перерезанной учебным, а может быть, и не учебным окопом. А на сказочной просеке вырастали макеты домов, появлялись мишени. И всё больше и больше появлялось людей в военной форме.
Однажды вечером, возвращаясь домой, Егорова догнал капитан Безродный.
– Как живёте, Егоров? Что нового? Хотя пока-то новостей нет, но ждите, ждите, скоро будут большие новости. Знаете о том, что Рамонов и Герош выехали в Москву? Да, да! Вызвали в Наркомат обороны, в наше Главное управление. Так что – новости будут. Готовьтесь!
А дома, прихлёбывая из кружки горячую воду с сухарём, лежащим внутри кружки, Родановский, а он был начальником контрольно-технического пункта, вёл разговор:
– Значит, так вот, что теперь делать, не знаю! Пока, значит, сижу и ворон считаю! Чего мне технически контролировать, ума не приложу. Ну чисто, как выметено, ничего не осталось! Под метёлку.