– Ну, почему, почему он, – повторяла я, – ведь он хороший, плохого никому ничего не делал. Господи, ведь ему всего тридцать три года. За что?
– Успокойся, солнышко, мы во всём разберёмся, всё узнаем, – обещал мне муж.
– Давай сейчас поужинаем и будем отдыхать, а то завтра рано подниматься, – предложил он.
– Нет, я не хочу ничего, – устало проговорила я.
– Таира, тебе обязательно нужно покушать и поспать, – уговаривал меня, как ребенка, Лёша, – сто процентов – ты, наверное, и на работе ничего не ела.
– Нет, ела!
– Ну-ну, рассказывай мне сказки.
– Правда, Лёш, я сыта. Да в меня сейчас ничего и не полезет.
– Ладно, давай хотя бы чайку попей.
– Хорошо, чаю попью, – сдалась я.
Попив чаю, я пошла спать, оставив мужа за столом.
– Ты куда, – удивился он.
– Спать, – спокойно ответила я и залезла под одеяло.
– Меня подожди, – попросил Лёша.
– Хорошо.
Через пять минут я уже спала так и не дождавшись мужа. В эту ночь мне снилась всякая ерунда: какая-то собака, укусившая меня; потом снилась наша бабушка (мамина мать, ныне покойная); снилось, что я забираюсь наверх по какой-то железной лестнице, а снизу меня хватают за ноги какие-то грязные руки в лохмотьях, пытаясь стащить обратно. В общем, снилась какая-то бессвязная чушь.
– Таирочка, вставай, уже пора, – разбудил меня Лёша.
– Что, уже пора? – спросила я, ещё не открыв глаз.
– Да, пора, – ответил он, целуя.
– А сколько времени? – поинтересовалась я.
– Пять.
– Всё, всё, встаю, – проговорила я, выбираясь из-под одеяла.
– Что будешь на завтрак? – спросил Лёша.
– Я ничего не хочу, а ты попей чайку с бутербродами.
Да, ещё вроде икра баклажанная осталась.
– Опять ничего не хочешь, – упрекнул меня муж. –
Хоть чего-нибудь съешь, нам ведь ехать пять часов.
– Не пять, а четыре, – поправила я его.
– Ну, хорошо, четыре, а поесть всё равно нужно. Мы ведь с собой еды брать не будем, и поэтому, будь добра, подкрепись. Ты бутерброды с чем будешь? – не дождавшись моего согласия, поинтересовался Лёша.
– С икрой, – буркнула я, – и только с чёрной.
– Извините, мадам, в нашем меню нет ни чёрной, ни красной икры, зато есть очень вкусная икра заморская, баклажанная, – сказал он, облизываясь, прямо как Крамаров, в фильме «Иван Васильевич меняет профессию».
– Ладно, давай «заморскую», но есть я буду только после того, как сделаю все свои дела.