– Испугал?
– Я думал вы умерли, – произнёс Цезарь.
– Как видишь, нет. Смерть блуждает по дому в поисках уставшей от ожидания души. Мне иногда кажется, что я слышу её дыхание. Бродит, открывая одну дверь за другой. Совсем скоро будет здесь. Надо успеть отдать последние указания Шавиньи.
– Хотите, чтобы я ушёл?
– Без слёз и слов сожаления. Сёстрам и братьям скажи, что любил их я не меньше чем тебя, что умирая шептал их имена. Слова придадут им силы, любовь поможет в жизни, как когда-то помогла мне. Бонуа скажи, чтобы поспешил.
Цезарь, припав на колено, пытался подобрать слова.
Возглас: – «Уйди», заставил сжавшегося в комок, юношу подняться.
Покорность даже в столь судьбоносный час не позволяла ослушаться, отчего внутри с большей силой разгорелся пожар самого, что ни на есть, отчаяния.
Расстояние до двери, Цезарь преодолевал бегом. Крик души заставил схватившись за ручку, рвануть ту на себя.
Оказавшись по другую сторону кабинета юноша чуть не столкнулся с Шавиньи.
– Что случилось? – остановил движение Цезаря нотариус.
– Отец умирает. Час назад предсказал смерть. И сейчас…….
– Успокойтесь, – продолжая удерживать юношу за плечи, проговорил Шавиньи. – Нострадамус предсказал кончину не вчера и не сегодня, сие случилось шесть лет назад.
Вынув из кармана часы Бонуа всполошился.
– Простите. Мне надо спешить.
Оставшись один Цезарь, не мог и не желал воспринимать происходящее как реальность. Сознание словно раздвоилось, часть осталось в кабинете, другая – окутанная атмосферой ожидания теплилось надеждой – «Предсказания по поводу смерти есть ничто иное, как плод отцовской фантазии. Всё обойдётся, через час родитель позовёт меня к себе».
Прошло больше половины часа.
Шавиньи оставался в кабинете, откуда не доносилось ни звука.
Цезарь пытался прислушаться, в надежде услышать хоть что-то. Увы! Двери были прикрыты слишком плотно..
Нервозность начинала давить с большей силой.
– Надо начать считать – вспомнил о привычке отца Цезарь, – Складывать,
вычитать. Счёт даёт возможность отвлечься. Раз – два – три…
Шавиньи появился, когда Цезарь готов был произнести – девятнадцать.
Глянув юноше в глаза, доктор права произнёс: – Мужайтесь сын мой. Смерть настигла отца вашего раньше предсказанного срока на двадцать восемь минут.
Договорить Бонуа не дали слёзы отчаяния. Хлынувшие из глаз Цезаря слёзы падали на грудь, которая то вздрагивала, то начинала судорожно трястись.