Цзинцю была под гипнозом; она чувствовала, что её перенесли в сказку.
Сумрак окутывал их, кухонный дым колечками устремлялся в небо, и деревенские запахи плыли по воздуху. Её слух был наполнен звуками аккордеона и низким рокотом мужских голосов. Эта чужая горная деревня сразу стала своей; нужно смаковать её аромат, подумала Цзинцю, по привычке стараясь выразить всё словами. Её чувства погрузились в то, что можно было описать словами мелочная капиталистическая атмосфера.
Хуань Хуань вырвался из рук Цзинцю и вбежал в строение. Цзинцю догадалась, что аккордеонист, должно быть, и есть дядя Хуань Хуаня, Третий Старче, третий сын товарища Чжана. Ей стало любопытно: этот третий сын больше похож на старшего Сеня или на второго, Линя? Она втайне надеялась, что он больше похож на Сеня.
Такую прекрасную музыку просто не могли играть руки мужчины, подобного Линю. Она знала, что несправедлива к Линю, но всё же, всё же…
Появился молодой человек с Хуань Хуанем на руках. На нём было тёмно-синее, хлопковое пальто до колен, которое, вероятно, входило в спецодежду геологической партии. Маленькое тело Хуань Хуаня закрывало большую часть его лица, и только тогда, когда он подошёл почти вплотную к Цзинцю и опустил малыша на землю, она увидела его лицо.
Её рациональный взгляд подсказывал, что перед ней не типичный работяга. Лицо его не было черновато-красным, оно было белым; его тело не глыба, подобная железной башне, а стройный силуэт. И брови его, хоть и густы, но совсем не такие, что рисуют на пропагандистских плакатах, где они расходятся, как два кинжала.
Его вид напомнил Цзинцю фильм, снятый накануне Культурной революции. Назывался он «Молодое поколение». В нём был персонаж, который обладал, как тогда это называли, ретроградным мышлением. Третий Старче нисколько не походил на революционера или храброго солдата – он больше напоминал мелкого буржуа – и оказалось, что Цзинцю восхищает как раз эта его не-революционность.
Она почувствовала, как сердце забилось учащённо, и разволновалась, вдруг осознав, как выглядит со стороны она сама и её одежда. На ней был старый костюм с хлопковым подбоем, который носил ещё её брат. Костюм немного напоминал тот, в котором изображают Mao, за исключением того, что у пиджака был только один карман. Стоячие воротники на таких костюмах были коротки, а шея у Цзинцю была на редкость длинной. Она уверила себя, что должна напоминать жирафа. Из-за того, что её отца сослали на перевоспитание в трудовой лагерь в деревню, когда она была ещё совсем юной, семейству приходилось выживать только на зарплату матери. Им всегда не хватало денег, поэтому Цзинцю донашивала старую одежду своего брата.