Странник исчез, словно муха в пасти жабы, и менестрель остался в одиночестве на тёмной пустынной улице. Откуда-то донёсся тяжёлый удар колокола. Менестрель снова начал петь. И тут мягкий пальчик коснулся его плеча, и он, обернувшись, увидел маленького человечка, улыбающегося в лунном свете. На нём была совершенно неописуемая шляпа, в его широко открытых глазах сквозило удивление, как будто он здесь впервые оказался, а борода его была тёмной и вполне обычной. «Если у тебя нет ничего получше твоих песенок, – сказал он, – то у тебя слегка меньше, чем много, и лишь немногим больше, чем нечто».
«А это уж моё дело, как хочу, так и пою», – ответил менестрель, заиграл на лютне и запел.
Трус улёгся на кровать,
Время сна настало!
Утром Герцогу вставать
И казнить Шептало!
Улыбка исчезла с лица старичка.
«Кто ты?» – спросил менестрель.
«А я Голакс, – гордо ответил старичок, – я не какая-нибудь обычная штуковина, а единственный Голакс на целом свете».
«Да, ты на Голакса похож, как Саралинда на розу», – сказал менестрель.
«Я похож только на половину вещей, о которых говорю, что не похож на них, – сказал Голакс, – а другая половина похожа на меня». Он вздохнул. «Я всегда должен быть рядом с людьми, у которых беда».
«Я со своей бедой сам разберусь», – сказал менестрель.
«Только половина этой беды твоя. Другая у Саралинды».
«Об этом я не подумал, – сказал менестрель. – Ну хорошо, я доверяю тебе, и пойду с тобой куда угодно».
«Не так быстро, – сказал Голакс. – Половина мест, где я был, не существует. Я всё выдумываю. Половину вещей, о которых я говорю, невозможно найти. Когда я был молод, я рассказывал историю о зарытом золоте, и люди шли за много верст, и перекопали весь лес. Да я и сам копал».
«Но зачем?»
«А я думал, что история про сокровища может быть правдой».
«Но ты же сказал, что сам её выдумал».
«Я знал, что выдумал, но потом решил, что не знал. Я еще и забывчивый».
Менестрель почувствовал смутную неуверенность. «Я ошибаюсь, но я всегда на стороне Добра, – продолжил Голакс, – благодаря одной беде и одной счастливой случайности. Когда мне было два года, я всерьёз склонялся ко Злу, но потом, в юности, я встретил светлячка, горящего в паучьей сети. Я спас его».
«Светлячка?» – спросил менестрель.
«Паука. Из-за мерцающего поджигателя паутина уже была в огне».