Она сунула щепоть в мой лоб.
– Пошти на полпальца входит. Мозги-то как не вышибли. Помнишь что?
Я покачал головой.
– Где живёшь? Кем трудишься?
– Ну, ясен хрен, не работягой – это реплика от костра.
– Поутру нашли в беспамятстве и в карманах пустота. Сначала думали дохляк – эти твари сожрать хотели, я не дала.
– Спасибо.
Кто-то с поправкой влез:
– Спасибо слишком много, а вот по флакону на брата сама раз.
Нашлись варианты.
– Теперь, как благородный человек, ты обязан на Надьке жаниться.
Хохот у костра. Реплики.
– Переедешь в дом буржуйский, Кащеевна, мы к тебе на опохмел ходить станем.
– А можа при барских хоромах нас куда пристроишь – и ноги бить не надо.
– Подымишься, обитель твою сыщем, – пообещала толстая моя спасительница. – На, съешь, сама жевала.
Она сплюнула на ладонь и сунула мне в рот что-то вроде хлебного мякиша. Я поперхнулся и зашёлся в кашле – где-то в пыли, у её ноги, потерялась подачка.
– Ходули-то шевелятся? – спросила Кащеевна, но погладила не бедро или колено, а ширинку брюк.
А чёрт их знает! Посмотрел на свои конечности. Попробовал согнуть в колене одну ногу – получилось. Потом вторую. И руки функционируют….
Только ощущение, будто на запястье оптимизатор – ни жара костра не чувствую, ни прохлады ночи. И боли не чувствую.
А должна быть!
Пощупал вмятину во лбу – круглую, глубокую – след молотка в пластилине.
– Хоть чернильницу ставь, – порадовалась за меня Кащеевна.
Как могло такое случиться?
Помню бандюков, «Мерседес» чёрный, наш разговор….
Как тормознулись у обочины, тоже помню. Вылез обнадёженный, а потом удар – в лоб, молотком. Должна была треснуть кость и брызнуть мозги, а получилась вмятина. И запекшей крови нет. Даже кожа будто цела.
– Нет зеркальца? – спросил.
– Лежи уж, – Кащеевна убрала мою руку со лба, – князь Гвидон.
Кто-то был начитаннее:
– Если ты про звезду, что в торцу горит, то эта у евоной жонки – царевны-лебедь.
– Что за народ? – спросил и смежил веки, чтобы не видеть испитые рожи в бликах костра.
– Эти-то? – для полного обзора Кащеевна пристроила мою голову на объёмное своё брюхо. – Эти-то? Щас познакомлю. Вон Ванька Упырь – кровь сосёт из мертвяков.
– Врёшь, Надюха, – вяло откликнулся мужичонка с маленьким бледным безволосым личиком, чем-то напоминающим страусиное. Может, крупным широким носом, гнущим шею и фейс к груди? Или маленькими луповатыми глазками, как пуговицы нарядной кофты, поблескивающие всполохами костра? – Кровяка в трупе сворачивается – попробуй, высоси.