– Ксюха, это было, это было, – Коля задыхался от эмоций и никак не мог подобрать слова. – Мощно! – наконец, выдохнул он. – Ты невероятная, как, как… как невероятный Халк.
Ксюша, до этого слушавшая комплимент с улыбкой, встрепенулась и пробурчала:
– Ты мне льстишь.
Коля понял, что сболтнул глупость, и густо покраснел. Ну, просто наливное яблоко.
– Что ты сделала с дикой тенью? – задала я мучающий меня вопрос. – Ты ее съела?
– Без понятия. Я не чувствую в себе изменений. Если моя тень и проглотила дикую, то на мне это не сказалось.
– Тогда почему у зрителей были такие лица, словно они увидели привидение?
– Мало, кто способен поглощать тени, – произнес фантом, глядя в небо.
– А поконкретнее? – настаивала я.
– Только тени-сами-по-себе. Они выживают за счет поглощения.
– И все?
– Разное говорят про пожирателей, но я с ними не сталкивался, – фантом втянул голову в плечи и поднял ворот плаща. На его языке жестов это означало – разговор окончен.
– Но я не хочу никого поглощать, – прошептала Ксюша.
– И на дикую ты совсем не похожа, – исправил Коля промах с комплиментом.
– Еще полгода в цветоломни, и мы все будем похожи на диких, – проворчала я. – Я уже начала забывать, что такое нормальный душ, и как работает слив в унитазе.
Я покосилась на притихшую сестру. Неужели она каким-то образом заполучила себе дикую тень? Или дикая таскается за ней по собственной воле? А, может, дело в пожирателях? Как-никак они всплывают уже второй раз. И оба раза в связи с моей сестрой.
Обдумать эту мысль как следует, мне помешал Коля. Запрокинув голову, он указал на небо:
– Смотрите!
Я проследила за его рукой. Колины очки хоть и выглядели, как металлолом, но зрение у него стало даже лучше моего. Он умудрился разглядеть что-то в темноте.
Еще до того, как приметить силуэт в небе, я услышала свист ветра – птица била крыльями. К нам приближался голубь, похожий на ожившую кляксу.
– Он летит прямо на нас, – Ксюша спряталась Коле за спину.
Я тоже не отказалась бы от укрытия. Голубь явно метил в нас. Он зашел на дополнительный круг, взмыл в небо подобно Икару, а потом, сложив крылья, устремился к земле.
– Он разобьется! – вскрикнула сестра.
Я с замиранием сердца следила за самоубийством голубя. Как и предсказывала Ксюша, голубь врезался в землю, издав чавкающий звук, и разлетелся на брызги, точно состоял из чернил. Черные капли оросили белую траву и на ней проступили слова: «М. знает, где ты. Беги!». Надпись держалась ровно столько, сколько требовалось времени для ее прочтения, а затем впиталась в грунт, словно ее никогда не было.