– Бежи, девка, чюрскай брагу-то. Ох, хоро́ша получилася как молоко. Много-то не пей, а то хмельна́ станешь.
Я небольшими глоточками пила пресную бражку как божественный напиток, и даже всё ещё помню этот неповторимый вкус.
А других угощать – это целый обряд был.
Выйдет бабушка на середину кухни с кружкой браги, встанет перед гостьей, отхлебнёт первой, потом протягивает кружку гостье:
– Испей жо, кумушка.
Та примет кружку, отхлебнёт и возвращает бы её хозяйке.
Бабушка тыльной стороной ладони тихонько оттолкнёт кружку в сторону гостьи и говорит:
– Да ишо, кума, испей.
Гостья опять прикладывается к кружке, отвечает:
– Да напилася уж.
– Да испей, испей, брага-та тёпла, су́тошна.
Та снова отпивает:
– Напилася, напилася, – и отдаёт кружку хозяйке.
Потом они посидят, поговорят, бабушка вновь несёт кружку, и угощение повторяется.
Бабушка Паша так же готовила брагу. Соседка Федосья и дед Максим частенько захаживали к ней попить бражку, побаять. Сосед дядя Вася Плотников, молодой могутный мужик, мог три-четыре кружки замахнуть, а потом уходил, довольнёхонький, покряхтывая.
– Брага-та кислушша сёдни, подмолодить бы надобно, прямо еть шары воротит. Уприёт-нет? Печку-ту не шибко топила сёдни.
В тот день мы с бабушкой угнали коров к сосне, которая росла у дороги. Кто и когда её посадил – богу ведать. Наверное, она дикая, то есть сама выросла, потому что раньше здесь были луга. Говорят, что этой сосне целых сто лет, а может быть и больше. Мы с бабушкой вдвоём не могли обхватить ствол, надо было третьего человека звать.
И вот сидим мы под сосной, жарко, скучно, пауты и мухи одолевают, прямо беда. Бабушка дремлет, клюёт носом, песни пытается петь, чтобы не заснуть.
По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбу проклиная,
Ташшится с сумой на плечах.
Бежал из тюрьмы тёмной ночью,
В тюрьме он за правду страдал.
Идти дальше нету уж мо́чи —
Пред ним расстилатся Байкал…
– Бабушка, а кто такой Байкал?
– Байкал-то? Дак это большушее озеро, в ём вода как зеркало – не поморшится. Оно в Сиби́ре есь.
– А Сибирь – это чё?
– Это тёмнуший лес, там лисы да мидвиди живут. И горы высокушие стоят, поболе сосны будут, дай-ко дак, – и рукой показывает на вершину.
Я поверила. Потому что если выше сосны, то и вправду высокие.
И так протяжно опять запоёт, так заунывно, что мне плакать захотелось.