Сам Кевин, пожалуй, тоже не поверит, но в другом ключе. Воспримет все как игру, очередную фантазию Фэй – ему же нравятся ее фантазии, ее капризы, ее порочная натура. То есть, серьезного отношения и помощи с его стороны ждать не стоит. И это мы еще не разобрались, кто подложил мне гадкую фотографию, а то, чего доброго, если он? А если он настолько увлечен Фэй, что будет совсем не рад обнаружить на ее месте какую-то Кристину? Как начнет относиться ко мне настоящей после этого?
Мои родители должны бы поверить – родная дочь, все-таки! На них я делала самую большую ставку. Но, опять же, вопрос возникает: как они могли не узнать меня? То есть, если даже допустить, что Фэй общалась с ними от моего имени, почему они ничего не почувствовали? Почему не стали бить тревогу? Почему папа называл меня «Фэй», то есть, принял эту кличку?! Как такое возможно?!
И еще вопрос: зачем это кому-то понадобилось делать? Зачем воровать мое имя, мою личность, мою жизнь и переделывать все на свой лад? Ведь это мою жизнь Фэй украла, потому что Кристина Романоф – это мое имя, я его в документах при выписке из больницы видела. Ну ладно, с поправкой на Уорнот, но тем не менее. Это мое имя! Это моя дата рождения, мой учетный номер в страховой, моя семья и наследные драгоценности. Уж эти сведения сложно перепутать. Кому я понадобилась в качестве предмета кражи – обычная среднестатистическая студентка, без особых связей, без выдающихся способностей, без шикарных перспектив?!
И в то же время, это не мой муж. Это не мой вкус в одежде, не мои привычки, не мои принципы. Не мой дом и не моя кровать, хоть в нее меня и уложили. И моя жизнь теперь другая – гораздо более яркая, сложная и перспективная. Но зачем?!
Почему я ничего не помнила и где находилась в то время, пока эту жизнь меняли? В голову лезли различные версии, одна фантастичнее другой. Как и многие, я смотрела фильмы и читала книги и привыкла забивать голову всякой ерундой наподобие паранормальных явлений, переселения душ, общения с духом Пушкина при помощи доски Луиджи и прочего, но… да ладно, я своими глазами в жизни не видела ни одной барабашки, ни единого привидения, и доска Луиджи, которой мы с девчонками баловались еще в школьные годы, когда-то вообще предсказала мне замужество в последнем классе старшей школы, а к нынешнему двадцатичетырехлетнему возрасту – троих детей. В общем, бред сивой кобылы, да и только.