– Ничего-ничего, я так.
Участковый ласково погладил сапог и отбыл разбираться с соседом, а я остался ждать у открытой двери. Удары прекратились, хотя плечи по привычке вздрагивали. Приглушенные голоса наверху обменялись парой фраз, и участковый лихо промчался мимо вниз по перилам. Я благодарно помахал вслед тряпкой.
Восхитительная тишина установилась в квартире. Она так мягко окутывала меня, так кружила больную голову, что я бессильно прислонился к стене и задремал. А разбудил меня…
– Галеев. У вас дверь не заперта.
Горбоносый и чернокудрый юноша опасливо протягивал руку:
– Помочь вам подняться?
– Лучше садитесь рядом, – простонал я.
Худой и неловкий, он совсем не походил на спортсмена, плетеные сандалии на ногах не имели ничего общего с чугунными ботинками, а прочный загар явно выдавал в нем южанина, значит, тоска по сваям тоже отменялась.
Галеев извинялся. Сбивчиво, стыдливо, но очень-очень искренне, шмыгая шикарным носом и вскидывая руки к сердцу, которое оказалось беззаветно предано науке. Физике и астрономии, если быть точным.
Он показал две гири для весов, большую и маленькую, но обе тяжеленные!
– Я бросал их вместе и порознь с разной высоты и замерял время.
Подброшенные им гирьки грянулись о паркет. Полетели щепки.
– Видели-видели? Они достигают пола одновременно, с постоянным ускорением!
– Поразительно, – заверил я, – А ну еще!
Он радостно подбросил гири еще несколько раз. По батарее застучали.
– С этим понятно. А вода-то откуда? Вы их в воду что ли бросали?
Галеев поскучнел и принялся гладить и почесывать молчаливый сапог.
– Это не я, – признался он, – сосед надо мной берет работу на дом. Определяет объем предметов, погружая их в воду. Примитивно, но действенно. А тут попался большой заказ, пришлось строить бассейн.
Еще раз извинившись, Галеев заторопился уходить. По секрету он признался, что стащил у домоправительницы ключ от чердака и теперь отправится на крышу наблюдать движение небесных светил. Мечта его жизни – открыть планету. Он уж и название приготовил – Алкеста.
– А почему Алкеста?
– Так звали мою сестру. Мы родились в один день и час, судьба отмерила ей всего десять минут жизни. Но ведь зачем-то они были нужны? Я назову планету в ее честь и буду верить, что за тьмой и пространством ждет меня родная душа.
Да, выражался он малость вычурно, но в целом был мне даже симпатичен. А что на этот счет думал безвестно канувший в сапог Сеня, осталось тайной.