Говоря, это ночной визитёр, смахнул с мраморного плеча появившийся на нем иней.
–Добрые Боги! Что же я мой милый! Конечно, скорей-скорей заходи.
И всплеснув руками, Госпожа Гертруда поспешно втащила его в свой домик.
А потом было много суеты и хлопот, включавшие себя первую помочь при обморожении, а также горячий куриный бульон, крепкий алкоголь и многие, многие другие мероприятия, увенчавшиеся наконец горячим чаем.
Удовлетворённо глядя на сугроб из оделял, из которого торчала темноволосая голова некроманта, Госпожа, равно как и Тетушка Гертруда, вздохнула и, изможденная хлопотами по спасению, рухнула в вишневое кресло напротив Дэрэка.
И, смотря на него, словно мать, дождавшаяся сына с войны, она спросила:
– Мой дорогой мальчик, как, как это возможно?
Мы с Арчи год пытались найти хоть зацепку, указывавшую, что с тобой случилось той ночью. Но все было безуспешно, тебя как-будто стерло из самой реальности, ни крупиц, ни молекулы ничего не было, а …
Ведьма, замолчав, долго смотрела перед собой, потом перевела взгляд на Дэрэка, и наконец печально продолжила:
–А Генрих, он …
И Госпожа Гертруда разрыдалась, просто по-женски, как-будто она вовсе и не была могущественной и грозной ведьмой.
– Я знаю, – выждав паузу, спокойно ответил мужчина.
– Знаешь? – все еще плача переспросила Гертруда, вытирая белоснежным платочком слезы и тушь.
Ссылка: не важно двадцать тебе или пятьсот, подобающая косметика, равно как и белоснежный платок должны быть спутниками уважающей себя ведьмы, считала Госпожа.
Но … Откуда? Я имею веду как? – наконец совладав с эмоциями, продолжала она.
– Я это видел, – бесстрастно пояснил Дэрэк.
Госпожа, охнув, закрыла свой рот рукой, и в покрасневших от слез глазах попеременно отражалось сочувствие и ужас перед тем, что пришлось пережить ее воспитаннику, при виде гибели Генриха Шульца.
Не обращая на это внимания, некромант монотонно говорил, как-будто речь шла не о гибели дорогого его сердцу человека, который стал для него отцом, а так, как-будто это был бухгалтерский отчет о доходах и расходах.
И только человек знавший его так же хорошо, как Госпожа Гертруда, по одной лишь силе и интенсивности вспышек колдовского света некромантии в его пустых серых глазах, мог бы оценить ту бездну страдания, которую ему принесла гибель Генриха.