Жнет девушка рожь, умаялась, но остановиться нельзя, да и не девушка она совсем, а бабочка молодая.
Жнет, пот глаза застилает, усталость такая – что сил нет, а передохнуть не хочет, надо до вечера как можно больше убрать.
Летом день год кормит, а ну как батюшка-свекр приедет, а она валяется, так и взгреет кнутом, а потом еще мужу нажалится, как тот домой, с войны этой треклятой, приедет, кайзера какого-то бить поехал.
Много молодых мужиков да парней позабирали, все ли вернутся?
Старается Даша – так зовут молодку – не думать о том.
Жнет, с силой, с яростью, пот лицо заливает, ноги подкашиваются, глаза закрываются, видится ей ручеек, будто под деревом журчит, водичка студеная, только руку протяни – и наполнится ладонь живительной влагою.
Тряхнула головой Даша, оглянулась кругом – только марево от жары над полем стоит.
«Аннушка… Аннушка, о, боженьки».
Метнулась птицею до березы, что на меже выросла, там дочушку полуторагодовалую в теньке положила спать, а сама тем временем на поле поспешила.
Бежит бабочка, спотыкается.
«Аннушка, Аннушка…»
Смотрит, девчончишка на кривых ножках стоит, качается и улыбается во все четыре зуба, ручонки куда-то тянет.
«Аннушка», – подскочила, а взять не может дочку, будто кто-то вверх поднял.
Дарья прыгает, плачет, а она будто по воздуху плывет и хохочет.
– А ну стой! – грозным голосом крикнула Даша. – Стой, кому говорю, а ну отдай дите, негожая, отдай, мое, не смей!
Услышала смех, тихий, переливистый. Смотрит – Аннушка ручками будто кого за шею обвивает.
– Стой, не с места, отдай дитя, поганка!
– А если не отдам? Тебе не нужна, я себе заберу.
– А ты себе роди сначала, слышишь? Забирательница нашлась. Что? Не от кого родить-то? Видно, страшная такая, что мужика не можешь себе найти, вот и крадешь чужих детей. А ну отпусти мою дочь, пусти, говорю, а не то…
– А что ты мне сделаешь, – хохочет.
– А то. Всем расскажу, какая ты страшная да кривая, толстая, косая, волосы на голом черепе клоками, усы, как у казака, фу…
– Ты что врешь? Я… Я не такая…
– Угу, не такая.
– На, смотри, злыдня.
Смотрит Даша, а перед ней недалеко девушка стоит, красоты неописуемой.
– И что? Это не ты вовсе, это морок, каждый скажет.
Топнула девица ногой – встала перед Дашей красавица, краше прежней, ростом с березу.