– Кем задумано?
– Богом…
– Мамочка, какая ты… всю жизнь за могилкой ухаживала…
– Деточка, это не ее… Это девушки одной, сиротки, зовут так же, как и мать твою. А твоя… она живая, видно, моложе меня лет на десять…
– Как?
– Бросила она тогда тебя, ушла и бросила.
– Мама…
– Ты прости меня, детка, не смогла я тайну эту с собой унести, нечестно по отношению к тебе. У тебя же где-то родственники есть, может, сестры-братья, тетки, дядьки.
– Есть, мамочка, конечно, есть. Коля мой самый лучший брат на свете, как же я мечтала в детстве, чтобы он не двоюродным, а родным братиком был. Ты есть, мамочка моя родная, теть Катя с дядь Витей есть, это мои тетя с дядей, сестра и брат твои, двоюродных и троюродных куча. У меня огромная семья, все это благодаря тебе, мамочка. Не ты меня родила, да ты мне жизнь дала, родная.
– Деточка моя… Деточка…
Немного еще пожила Тома, а как пришло и ее время, ушла спокойно и с улыбкой к Виктору.
Будучи сама в возрасте своей матери, рассказала Манечка, Мария Викторовна, историю своей жизни в кругу большой семьи.
Как одна все девчонки молодые и женщины взвились, расфыркались, как одна сказали, что не смогли бы так, как Тамара.
– Не примеряйте на себя чужие жизненные обстоятельства, смогла-не смогла, – сказала Мария Викторовна, – никто не знает, как может жизнь обернуться, не забывайте, еще и сколько лет назад это все произошло. Кто-то бы не смог, а мама смогла. На что у нее, у милой моей, характер крут был, а смогла…
За что ей низкий поклон…
– Осень какая стоит, золотая, – шепчет одна старушка другой.
– Да, – соглашается та, – в хорошее время ушел Илья Терентьевич, в хорошее.
Бабушка мелко крестится и смотрит в сторону кучки людей, что тихонько двигаются к автобусу, отдав дань памяти вместе с комком земли.
– Много народа-то, прости господи, пришло.
– Ну дык, Илью то, Терентьевича, все любили.
– Это да. Дети, смотрикася, дети, девчонка-то убивается как.
– Та это внучка, она всегда у деды с бабой была.
Дочь-то вон, седые уже с сыном…
– Петруша, – жена тронула меня за рукав, – как ты, милый?
– Я, я хорошо, Надюша, ты иди, иди в машину, я постою…
– Хорошо, попрощайся.
Я благодарно посмотрел на жену. Сын и дочь, бросив по горсти, тоже пошли к машине, позвав меня с собой, внучата, племянники…
Много народа тебя провожает, отец.