– Надеюсь, нас не выгонят из монастыря, – сказала женщина. – Святой Бенедикт, знаете ли, был против веселья. Необычайно мрачный и скучный тип, вам не кажется? Смех продлевает жизнь. Не удивительно, что средневековые монахи умирали так рано, если их все время заставляли ходить с серьезной миной!
– Надо полагать, – кивнул кукольник. – Но вы не ответили на мой вопрос.
– Ах да, прошу прощения. На самом деле, я с Кипра, но живу в Салониках. Преподаю на кафедре истории и археологии в Университете Аристотеля.
– Надо же! Так вы – профессор? Дайте угадаю – медиевист?
– А вот и не угадали! Я – антиковед.
– И что же вы делаете здесь? – удивился Федерико. – Неужели на территории аббатства раскопали языческое капище?
– Ну, капище здесь, возможно, и было, – Аглая пожала плечами и медленно пошла вперед, шурша сухими листьями. Каталонец двинулся за ней, отставая на полшага. – Во всяком случае, я бы не удивилась. Знаете, многие христианские монастыри покоятся на фундаментах древних культовых сооружений. Но нет, я здесь не за этим. Меня интересуют фрески Корреджо3, одна из них, самая первая его известная работа, находится в Сан-Паоло.
– Но Корреджо жил в эпоху Ренессанса, – заметил каталонец.
– Верно. Тем не менее, он нередко обращался к языческим мотивам. Монография, над которой я работаю, посвящена как раз этой теме – трансформация образов античной мифологии в христианском искусстве эпохи Возрождения.
– Звучит интригующе.
– В самом деле? – гречанка обернулась и взглянула на него испытующе, словно ожидала какого-то подвоха. Но Федерико остался невозмутим.
– Я неплохо разбираюсь в искусстве, – сказал он без тени самодовольства. – Но не могу сказать, что мне нравится Корреджо. Согласитесь, Дева Мария с голыми ногами – это немного чересчур даже для нашего времени4.
– Да вы – пуританин! – Аглая сокрушенно покачала головой, однако во взгляде ее светился живой интерес. – Но, честно говоря, я приятно удивлена. Немного найдется людей, с которыми можно вот так вот запросто поговорить о работах Антонио Аллегри. Большинству его имя вообще ни о чем не говорит. Рафаэля еще худо-бедно знают, но на более глубокие познания рассчитывать обычно не приходится. Кто вы по профессии? Искусствовед?
– Не совсем, я…
Но договорить мужчина не успел, потому что в этот момент во дворе появилась Эльза. Как всегда, элегантная, в длинном белом платье и кружевной пелерине. Солнце уже успело подняться из-за горизонта и светило ей в спину, отчего казалось, будто ее фигура излучает мягкое сияние. Она напоминала Мадонну с фрески в Сикстинской капелле, и невозможно было не заметить разительный контраст между ней и Аглаей – такой простой, земной и непосредственной.