Тянуть было некуда: через месяц я закончу школу и уеду. Поступать девственницей в универ не хотелось, хоть тогда еще никто не предложил проверять на это абитуриенток1.
Утром классом сходили на парад, днем – парочками на речку. В рюкзаке я таскала пособие по человеку и обществу, на себе – бордовый купальник, Тео был в моей панаме, легок и побрит. Мы подпивали воду из общей бутылки, все время хотелось есть. После неловких посиделок на узком покрывале мы попрощались как всегда – до вечера, и разошлись по домам. Панаму Тео отдать мне забыл, под купальником все сопрело.
Вечером мы встретились на площади, там показывали концерт. Совершенно теплый вечер сливался с небом. Я смотрела вперед, перескакивая через головы, словно на цыпочках – запоминала сегодня. Тео стоял близко, но не слишком, чтобы не предъявить нас своей матери. Мы знали,
что концерт закончится,
что все это вокруг – не навсегда,
что дома у меня никого нет
и нет никого, кроме нас.
Мы знали свое будущее сегодня.
Надпись "Созрела" на моем лифчике синхронила с земфириной песней.
Я чувствовала ее соском, я откуда-то знала, что это правда;
побрила ноги, была готова;
считала, что знаю все, что нужно уметь. Из журналов, конечно.
В мой подъезд мы заходили по очереди из-за языков, которые хуже пистолета. Тео пошел обходить район, у меня было полчаса. Я позвонила Тане, соседке по дому, она ждала в гости Дениса. У них были серьезные намерения друг на друга, презервативы у них тоже были.
"У нас тоже серьезные, а презервативы мешают любви", – ответила я Тане, хотя в журналах писали обратное.
Одна из нас предложила проверить это сегодня. Вторая – согласилась.
"Завтра созвонимся", – сказала Таня.
"Ага, пока".
Лишаться девственности одновременно с кем-то было не так страшно. Тео я ничего не сказала об этом.
"Я хочу тебя, хочу тебя любить", – сказал Тео, когда мы были там, откуда не возвращаются друзьями.
Серые трусы, почти невесомые от частых стирок.
На груди совсем нету волос.
От пупка вниз – черная ниточка-мулине.
К черту трусы.
Мне еще так не везло в жизни.
Чтобы моя плева поддалась, Моби пришлось трижды проиграть альбом "Play", а толстой красной свече захлебнуться горячим воском.
"Поздравляю", – сказал он и кончил на красное стеганое одеяло. А потом сказал еще что-то про открыть меня с трудом, я не расслышала – между ног резвился ёж.