* * *
Раздвину времени я поля,
чтоб вновь испытать восторг,
когда цветастым ковром полян
пестреет степной простор.
И этот воздух — упругий, как
ветер, несущий шторм,
и участь цветка печально-горька:
сломан он ни за что.
Но что цветок? Не сломаться бы —
на солнце кипит вода.
И тут не спрячешься от судьбы —
в степи далеко видать.
Не встретишь тут крикливых ворон,
не видно шиферных крыш,
и потому здесь со всех сторон
безлюдный простор открыт.
Я ветром пахучим степным дышал.
у жёлтой Ишим-реки.
И знаю: летела моя душа
с тем ветром вперегонки.
* * *
Во все стороны разлеглась
степь – вместить её взгляд не мог, —
и такая густая грязь,
что нельзя отодрать сапог.
Мы живём, где ни крыш, ни стен,
но постройки здесь не нужны:
эта плоскость, чьё имя степь —
исправление кривизны.
* * *
Когда, обессилев, я падал
в пустыне, в барханах её,
и видел, как тухлую падаль
терзает вдали шакальё.
И как-то не верилось в чудо.
Я знал, что себе я не лгу,
и если я сильным не буду,
то дальше идти не смогу,
Всё было открыто и прямо,
как будто я предан суду.
И в сон я валился, как в яму,
про явь забывая в бреду.
Но вновь поднимался, и снова,