Слова звучали угрозой, но в лице Верховного жреца Эриан увидел только усталость и печаль. Опустил голову, ища и не находя возражений.
Прошептал из остатков неверия:
– Но зачем?..
– Власть – страшное искушение, ваше величество. Даже истинным людям тяжело устоять перед ним. Карий же… Его происхождение вам известно не хуже меня. Стоит ли удивляться, если злое начало взяло верх и Карий возжаждал власти?
– Но зачем убивать отца?
– Чтобы затем убить вас. И занять престол. Мне ли напоминать вам законы, ваше величество? Карий ваш наследник. Законом держится Империя. И если бы, сохрани нас бог, вы погибли сегодня ночью, мне пришлось бы возвести его на престол… И первым пасть под ударами проклятия.
Слова Верховного жреца падали, как комья земли на крышку гроба. Раздавленный их тяжестью, Эриан все же сумел возразить:
– Весь вечер и часть ночи мы провели с ним вдвоем, и он не пытался меня убить.
– Значит, когда вы расстались, произошло нечто… И это заставило его решиться. Мы можем только гадать, что это было, ваше величество.
Эриан покачал головой.
– Нет, ваша святость. Пожелай Кар убить меня, он мог сделать это в любой момент. Ему известен тайный ход в мою спальню, и…
– Ваше величество, – мягко перебил жрец, – вы провели ночь в собственной спальне?
– Нет, – прошептал Эриан.
– Думаю, мы должны благодарить за это бога. Как и за то, что Лаите удалось вырваться из рук убийцы и убежать. И Карий понял, что теперь его замысел раскроют. Потому он и не стал ждать вас в вашей спальне, а бежал, спасая собственную жизнь.
Темное покрывало боли закрыло свет от императорских глаз. Сейчас он завидовал отцу – тот уже не чувствовал ничего. Безжизненно махнув рукой, Эриан запоздало пригласил жреца в приемную. Зеркало напротив камина отразило яркую сутану и торжественное лицо гостя. Рядом с ним Эриан казался жалкой бледной тенью, насмешкой над императорским достоинством.
Отвернувшись от зеркала, он жестом предложил жрецу сесть, но тот почтительно дождался, пока сядет император, и только затем опустился в алый бархат кресла. Эриан закрыл глаза.
Жрец молчал. Тишину нарушали только звуки дыхания, тяжелого – Эриана, размеренного – жреца.
Открыв наконец глаза, Эриан увидел на лице слуги божьего искреннее сочувствие.
Вздохнул:
– Боюсь, горе все еще туманит мой рассудок. Но вы правы, ваша святость, вы – такой же глава Империи, как и я. Отец всегда помнил это… Постараюсь и я не забыть. Я молод, ваша святость, и власть пришла ко мне без предупреждения. Клянусь, я не желал ее. Предательство брата убивает меня… Потому я не могу судить ясно. Помогите мне, ваша святость. Что мне делать?