– Оставь его, Дериник, – поежился тот, что справа. – Колдун же… Беды не оберешься.
– Алион, да ты никак боишься? – хохотнул тот, что слева.
Дериник сощурился. Решение принято – понял Кар. Резким движением поднял лошадь на дыбы, разворачивая вправо. Конь Алиона шарахнулся от копыт. Разбойник схватился за копье, но мерин уже рванулся между ним и предводителем, к дороге. Копье Дериника пролетело над головой – Кар вовремя пригнулся. Другое копье пронзило ему плечо, третье вошло в ляжку мерину. Тот заржал, падая на передние ноги, завалился набок. Ржание перешло в хрип. Кар, ошеломленный болью, запутавшийся в стременах, рухнул на раненое плечо. Сквозь алую пелену мелькнула человеческая фигура. Последним, что Кар увидел, был занесенный меч.
– Хорошо, я остановил кровь. Осторожнее… Разрежь. Нет, убери ее совсем.
Голос, уверенный и сильный, разорвал темноту. Чьи-то руки касались тела, убирая одежду. Каждое прикосновение отзывалось новой болью.
– Нога сломана, – хмуро сказал второй голос. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
– Довольно, Чанрет, – в первом голосе слышалось раздражение. – Колдун или не колдун, он ранен, и мы его не бросим.
– Пусть так, – не уступал Чанрет, – Что ты будешь с ним потом делать? Если это тот самый…
Кар слушал, не открывая глаз. Они говорили с непривычным резким акцентом – слова сыпались, как мелкие камушки на дорогу.
Голос произнес над ухом:
– Неважно. Нам нет больше дела до императоров и жрецов. Если этот мальчик убил приемного отца, он или безумец, или у него была причина. Но я не верю. Если б ты видел лицо жреца, когда молодой император разорвал перемирие, ты бы тоже не поверил.
– Но если он тот, его ищут. Те четверо позовут солдат, и нам придется драться с ними на их земле.
– Те четверо? Это простые разбойники. Иначе не сбежали бы. Хватит, Чанрет. Все равно собирались разбивать лагерь. Помоги мне, я хочу зашить рану, пока он не очнулся.
Как будто раскаленный прут вонзился в плечо. Кар вскрикнул, открывая глаза. Над ним склонилось встревоженное лицо.
– Очнулся? Потерпи, мальчик. Вот, выпей.
Кара приподняли, поднесли к губам кожаную флягу. Питье оказалось горьким, с резким запахом трав.
– Молодец, – сказал незнакомец. – Теперь боль утихнет. У тебя плохая рана, я ее промою и зашью.
Кар лежал на земле, судя по всему, там же, где свалился от удара копья. Под голову ему засунули что-то мягкое. Незнакомец опустился на колени рядом – крепкий мужчина с сединой в бороде, он походил на человека, облеченного властью, но руки, промывавшие рану, были руками целителя. Другой, видимо, помощник, сидел в ногах. Еще один стоял чуть в стороне. Его узкое, со страдальческой морщиной поперек лба, лицо было недовольным, брови сошлись к переносице. В руках он вертел длинный нож.