Я уже обмолвился о том, что гильзы имеют свойство скакать по тоннелю, отталкиваясь от стен. Так вот это были не просто слова. Мы шли с Лехой в ряд, и места для двоих становилось все меньше, видать, порода здесь была крепче обычного, и демоны не заморачивались. Тут установят заряд. Но до того, как это произойдет, неровен час будет стычка. И тогда скала, что находится от меня в полуметре, начнет возвращать мне раскаленные гильзы прямо в лицо.
– А демоны, они какие? – вдруг спросил меня пианист.
Я остановился.
Командир тоже.
Мы смотрели на Леху глазами полными испуга. Нам, вдруг, стало еще страшнее, чем ему. Даже те, ребята, что молча шли рядом с командиром, тоже обернулись. Эта новость стоила того, чтобы остановиться.
– Что за бардак у вас на восточном выходе? – обратился ко мне Игорь.
Я и не знал, что ответить. Промолчал.
Для меня это тоже было в новинку. Меня сунули в авангард только после трех столкновений. После рапортов командиров и всего прочего.
Мы прошли уже с километр. Обратно идти не было смысла. Дождаться группу прикрытия и обменять его? Нет, ерунда. Они откажутся.
– Наверное, разведка доложила, что встречи не предвидится, – вдруг вырвалось у меня.
– Сам-то в это веришь? – шипел в забрало Игорь, стараясь не повышать голос. Пианист сжался.
Нет. Я в это не верю.
– Блядь! Разведка! Да ваша разведка совсем под ноги не смотрит, чтоль? Тут же пол часа назад шли уроды!
Игорь был прав. Земля была ровная и утоптанная. Даже если тут и проходили люди, сотня демонических лам утрамбовала и их следы, а с последней смены минуло всего два часа.
Я сделал шаг. Игорь все понял и тоже повернулся по направлению чернеющего тоннеля.
Свет ламп закончился быстро, и чувствуется, что где-то за спиной электрики уже тянут новый кабель, наращивая линию освещения. А мы находимся в кромешной темноте. Фонари выгрызают клочки тоннеля, но не дают общей картины. Белые пятна судорожно дергаются на стенах, потолке, на полу, но как бы они не старались – впереди чернота. Мы прошли еще с километр.
И Игорь остановился на развилке. Один тоннель уходил перпендикулярно нашему. И был очень узким. И очень свежим. Следы когтей белели на камне, и я провел по ним рукой.
– Пыль тонкая, – подметил я.
– Свежак. Дальше идти – плохая идея.
– Почему? – ворвался в разговор пианист.