– Агата, мне неловко спрашивать, но Вы не думали пригласить маму? Я не видела их полтора года и уже невозможно скучаю. С вашей же встречи прошло целых пятнадцать лет! Разве не здорово было бы вновь увидеться?
Хотя девушка не питала особых надежд, миссис Бристоль задумалась. О том говорили ее прищуренные глаза, склоненная набок голова и тонкая сигарета, какую женщина через время достала из сумочки. Катерина не торопила Агату с ответом. Есть темы, освещая которые предварительно следует помолчать.
Миссис Бристоль поднялась, припала к окну – благо, погода позволяла держать то открытым до самого вечера – и взглянула на сад, готовый покрыться цветами. Женщина наблюдала за воскрешением природы так долго, что Катерина устала ждать, и у нее ни с того ни с сего запершило в горле. Тогда Агата вернулась в кресло, взяла отложенные документы, надела очки и, упершись глазами в бумаги, объявила:
– Нет, это не самая лучшая идея. Оставим все как есть.
Катерина опешила. Ее уверенность в успехе затеи достигла тех же вершин, что и тон, которым она возразила.
– Спокойной ночи, Катерина, – игнорируя аргументы внучки, процедила миссис Бристоль. Девушка, расстроенная, прихлопнула за собой дверь чуть громче, чем следовало.
Впрочем, через неделю за ужином в честь удачно прошедшей сделки Голдмана Агата переменила решение. Тем же деланно отстраненным голосом она обронила:
– Кстати, Катерина, ты все-таки можешь позвать маму. Да и сестренку твою любопытно увидеть. Набери им после ужина, – Миссис Бристоль избегала имен, словно одно их произнесение могло обжечь язык. Про зятя речи не шло совсем. Рудковски это не волновало.
– Правда?! – вскочила девушка. Стул ее прокатился по гладкому полу и издал до того противный звук, что Агата невольно поморщилась.
– Еще один такой звук – и я передумаю.
– Агата спасибо! Вы не представляете… Господи, как же… – задыхалась Катерина, не в силах выразить счастье.
– Благодари не меня. Это все Рафаэль. Это он настоял, чтобы я поддержала идею.
Голдман, сидящий напротив девушки, изобразил такое лицо, будто он только что пожертвовал ей свое сердце. Рудковски же было без разницы, кто ей помог. Проблема решилась, а средства в этом случае маловажны. Не доедая любимой лазаньи, не прощаясь и на лету отмахиваясь от возражений бабушки, Катерина помчалась наверх. Задача не терпела промедлений.