Так глубоко она вошла
В сознание?» -спросил Иван.
«Посвящена она шахтерам.
Как суд народный тот роман,
Со следствием и приговором.
Его талантливо и смело
Писала честная рука.
Узнаешь в нём наверняка –
Что в мире зелено, что зрело,
И как, и чем народ живёт,
Куда и кто его ведёт,
И кто над кем, с которых пор
Исполнить призван приговор.
А смеришь меркою иною –
В нём слог прельщает чистотою.
Нова трактовка, свежий стиль;
Путей избитых грязь и пыль
К нему и каплей не пристали.
Он ясен, как ребёнка взор,
И тут же сложен, как узор
На очень дорогом хрустале.
Роману высшую оценку
Я дал. И рукопись вернул
В издательство.
Да только стенку
Он лишь одну перешагнул
Пока.
А сколько встретит их,
Деля судьбу хороших книг!»
Иван, взволнованный привстал:
«Но кто же рукопись создал?»
«Я, как свободный рецензент,
Фамилий авторов не знаю.
И сообщать мне запрещаю,
Пока не выйдет книга в свет.
Таков обычай мой.
Но ныне
Его хотел бы изменить.
Я был бы рад перед святыней
Седую голову склонить,
Узнав создателя сего…
Да уж увижу ли его?
Волненья, вызванные чтеньем,
Во мне бесследно не прошли,
И горести родной земли
Я вдруг увидел новым зреньем.
И свежих замыслов поток
Внезапно хлынул водопадом,
Круша, ломая мой мирок
С оседлым старческим укладом.
Тут случай в дальние края
Меня поездкой удосужил…
Вот почему не сразу я
Посланье ваше обнаружил».
V11
Эн продолжал:
«За век мой долгий,
В местах, где жил или бывал,
Громковых многих я знавал –
И в Приуралье, и на Волге,
В Сибири, Кушке и Чите,
Дружил с иными в Воркуте,
Встречал кубанских и донских…
А вы-то родом из каких?»
«Из белорусских я земель.
Не знаю, много ль там Громковых.
Далече от лесов сосновых
Моя качалась колыбель.
Семьёй моею был детдом,
Куда зимой в сорок втором
Я был в пелёнках привезен,
В числе младенцев без имён.
Со мною прибыл на восток
Сопроводительный листок.
Там значилось:
У Сож-реки2,
В развалинах села Громки,
Где смерч свирепый пролетел,
Меня нашли под кучей тел.
Малютку хлопец-партизан
Принёс в отряд.
И сам от ран
Скончался вскоре.
А село
В мою фамилию вошло
Позднее.
В области имён
Таков был принцип тех времён».
«А что потом?
Бывали вы
В Громках?»
«Да, ездил. Но, увы…
Село с тех пор не существует.
Могилы братской серый шпиль,
Дороги проходящей пыль,
Да крик совиный там бытуют».
«Громчан искали?»
«Не нашел,
Хоть обошел десятки сёл.
V111
В одном себя назвал едва,
Кричат: громчанин номер два!