Я обнаружила, что мне нравится гулять по городу, рассматривать,
как люди украшают подоконники цветами и глиняными фигурками –
кажется, в моде были мышки, зайчики и стрекозы. Попадались и
соломенные шары, сплетённые дядей Лоры. Разглядывая вывески
всевозможных лавок и магазинчиков, я удивлялась, почему же мне не
нравилась та автобусная экскурсия. Быть может, потому что даже в
короткие паузы между лекциями экскурсоводши – как же её звали...
Лилия? Лидия Сергеевна?.. – в те моменты, когда она не вела нас
организованной группкой по облепленным другими туристами
достопримечательностям, когда оставался час или два свободного
времени, всё равно приходилось спешить, жадно впитывая
трудноуловимую за сувенирными лавками и рекламными плакатами
атмосферу старинных городов.
Здесь же, хоть и приходилось возвращаться в дом к колдуну, а
наша связь ощущалась незримым присутствием, я была относительно
свободна. А дом, в отличие от экскурсионного автобуса, оставался на
месте. Я бессовестно тратила время на то, чтобы зайти в
приглянувшийся переулок, рассмотреть внимательно витрину с
диковинными товарами – ведь всегда можно сказать, что я
заблудилась, и это не будет такой уж вопиющей неправдой, потому что
я ещё ни разу не нашла нужный адрес с первой попытки.
Наконец-то мне представилась возможность выйти за городскую
стену. Я узнала дорогу, по которой бежала в первый день в этом
мире. Сейчас я смогла лучше рассмотреть этот район, и он меня не
впечатлил. Вдоль главной улицы теснились дома проще и беднее, чем в
центре, было заметно грязнее. Постоянно приходилось отходить на
обочину, пропуская повозки, запряжённые лошадьми. Я догадалась, что
в центр их пускают ограниченно, скорее всего, только торговцев на
рынок. Я поспешила доставить конверт и вернуться в уютный старый
город.
В то утро снова шёл дождь. Я проснулась рано и смотрела в окно
на тень мира. Там слегка моросило, невесомые капли словно были
тенью настоящего дождя. Лев, помахивая хвостом, сидел на
постаменте, птица рвалась наружу, но мне не хотелось выходить. Я
переставила стул к подоконнику и смотрела в мутную зелень, пока в
дымке не появился силуэт колдуна.
В последние дни я была занята и так уставала, что мне и в голову
не приходило вечером поплакать в подушку. Даже моё возмущение, что
приходится делать дурацкую работу для дурацкого колдуна, отошло на
задний план и больше не громыхало в голове фейерверками. Следовало
признать, что, похоже, мама была права, когда говорила, что мне
нужно заняться делом, а не торчать весь день дома за
компьютером.