– Я схожу с ума? – она и сама не ожидала от себя этого вопроса.
– Почему ты так решила?
– В нашей семье все немного… странные. А про маму говорят, – Варя запнулась, сердце больно сжалось от воспоминаний о жестоких словах чужих детей.
– Ты взрослеешь, – прервал её мысли Макар. – А они – нет.
– Все люди растут, – заспорила Варя.
– Но не все взрослеют. Для некоторых это слишком сложно.
– Значит, будет ещё хуже?
Макар посмотрел на неё как-то уж очень серьёзно. Стало неуютно. Захотелось спрятаться. Чтобы не встречаться с его взглядом, она уставилась на маленький поблёскивающий в свете луны флакончик с прозрачной жидкостью. Мужчина носил его на шее, как кулон. Она знала, что это мамин подарок, но всё равно каждый раз спрашивала, что там и откуда. Новый ответ всегда отличался от предыдущего. Макар сочинял их на ходу. Точно знал, как дети обожают эти сказки. Даже Стёпка.
Сегодня Варя не стала задавать вопрос, а мужчина всё всматривался в неё, изучающе. Но в ту минуту, когда она уже собралась возмутиться, он вдруг начал смеяться. Девочка скрестила руки на груди, раздувая щёки, чтобы не улыбнуться. Это не помогло. Она прыснула. Уткнулась в его плечо. Не хватало ещё перебудить всех.
Больше они не говорили о произошедшем. Макар рассказывал всякие весёлые небылицы так, будто они случались с ним самим. Некоторые истории были настолько неправдоподобными, что девочка поминутно вставлялась и громко хохотала, не веря ни единому слову. В эти моменты она почти забывала о случившемся и совсем не думала о кошмарах, которые набросятся на неё, стоит только закрыть глаза.
Макар был единственным, кто знал. И Варя была благодарна за то, что он хранит её тайну и помогает справляться, не делая из этого историю и не расстраивая маму ещё больше.
Когда небо над деревьями начало светлеть, девочка уже с трудом могла бороться со сном. Макар, по обыкновению своему, прищурился, вглядываясь в позолоченную линию горизонта, и задумался о чем-то неведомом. Варя смотрела на короткие волосы цвета пшеницы и серые глаза и жалела о том, что не родилась с такими же. Кажется, эта мысль была последней перед тем, как она провалилась в дремоту.
Перед рассветом кошмары замедлялись. Дело в усталости? Нужно хорошенько вымотаться, чтобы не видеть никаких снов. Она уже не помнила, откуда это услышала. Но способ оказался рабочим. Он спасал её хотя бы на первые пару часов. Немного времени, чтобы хоть как-то отдохнуть. Хороших видений тоже не было, только покой и тихий голос Макара, напевающий какую-то старую попсовую песню. Мама использовала её вместо колыбельной давным-давно. Тревожность не проходила, поэтому отголоски реальности просачивались звуками и силуэтами в её «ничего».