В остальном Автор использует режим индивидо-центристской онтологии. Конечно, она не так авангардна, как у Поппера. Но, тем не менее, в ней можно видеть выражение того же ценностного пафоса. Автор сходным образом говорит о фундаментальной структуре мыследеятельности, о ее фундаментальной логике, вынося за скобки представления о встроенности индивидов и несложных организованностей в культурно-социальные процессы, минуя логику этих процессов. Здесь видно выражение того же самого пафоса освобождения человека от власти культурно-социальных систем. Индивиды соединяются друг с другом через абстрактно понимаемую культурную традицию. Когда Автор проецирует индивидо-центристскую онтологию на историю, то появляются странные конструкции, подобно определяющему влиянию концепции «ученого незнания» Николая Кузанского на логику развертывания промышленных революций.
Но контр-культурный/контр-системный пафос Автора можно увидеть и в том, как он говорит о логике промышленных революций. Эта логика тоже выносит за скобки представления о встроенности промышленных революций в культурно-социальные процессы. Получается логика развертывания когнитивно-организационного плана той реальности, которая стратегически является продуктом «критики культуры» и «критики системы». Таким образом, даже коллективо-центристская версия онтологии Автора удерживается в границах этой стратегической критики. В этом смысле логика развертывания промышленных революций оказывается логикой развертывания «посткультурного» мира, выражает его авангардный пафос.
И здесь еще раз можно указать на связь позиции Автора с логикой коллективных процессов модерна. Автор обозначает свою позицию как «технооптимизм» и связывает ее с позицией мэйнстрима ММК. Это логично, так как ММК можно отнести к контр-культурным/контр-системным позициям второй волны авангарда ХХ века – 50-х-60-х гг. Первая волна, приведшая к социокультурным революциям, создала вызов, ответом на который стала контр-авангардная волна. Это фашизм Италии, Германии, Испании, сталинизм СССР и «организованный капитализм» США. Это возврат к жестким организационным формам как ответ на негатив тех контр-системных реальностей, которые были продуктом первой волны авангарда и безграничности капиталистического индивидуализма. На этот процесс оказала большое влияние логика борьбы систем с разной идеологией и пересекающимися геополитическими интересами. В контексте такой борьбы социокультурные системы ужесточали свою внутреннюю организацию. Вторая мировая война в этом смысле стала второй версией Первой мировой войны и имела те же стратегические последствия. В конечном итоге, она внесла фундаментальный вклад в создание вызова негатива нового акцента на «культурах и системах». Интегральный ответ на этот вызов и стал второй волной (уже мирового) авангарда. Произошла новая актуализация пафоса контр-культурности и контр-системности. В разных контекстах этот пафос выражался с разной силой. Исходный пафос ММК можно считать одним из таких выражений. Логика «мыследеятельности», которую разрабатывал ММК, основывалась на индивидо-центристской онтологии. Если иметь в виду, что развертывание этой логики было неразрывно связано с организационным планом ММК (кружок через себя развертывал методологическое мышление), то «схема мыследеятельности», которая утверждается как выражающая онтологический план это «мыследеятельности», является, прежде всего, онтологической схемой самого ММК. Если иметь это в виду, то вполне логично видеть в «схеме мыследеятельности» индивидо-центристскую схему.