Чем не беззаботная длинноногая курортница? Флёр красоты и здоровья ореолом витает вокруг спортивной фигуры. Ничтожнейшего прихрамывания нет и в помине! Черноморское побережье – кладезь здоровья, успевай черпай полными пригоршнями! Чистую правду говорит плакат на борту проплывающего мимо автобуса: «Сочи – здравница Российской державы!»
Но вот и собор Архангела Михаила! Это не так далеко от Морского вокзала. Рая повязала голову лёгкой косынкой и, перекрестившись, благоговейно вошла в храм. Бессчётное количество раз приходила она сюда, чтобы помолиться о здоровье сестры. И её мольбы были услышаны!
Веру в стабильно хорошем состоянии сейчас готовят к выписке. Заботами Елены Васильевны и её сотрудников она освободилась от своей хвори, пополнела и выправилась из худосочного подростка в юную девушку с обретёнными вновь весёлыми искорками во взгляде.
Деньги, полученные Раей по больничным листам за месяцы, проведённые в травматологии, а также отпускные подходили к концу, но билеты на Москву уже были куплены. А о дальнейшем существовании по приезде не велела беспокоиться верная Наташка. У них с мужем дела пошли в такую гору, что она в письме запретила подруге даже думать о деньгах.
Литургия в соборе шла полным ходом. Исповедь принимал сам отец настоятель. Стоя в очереди среди исповедников, Рая размышляла: стоит ли выкладывать весь тяжёлый душевный груз, который навьючила на неё судьба, или просто попросить благословения на дорожку?
Решиться было невообразимо трудно. Очередь постепенно таяла, и Рая внезапно очутилась первой. Но вот незадача, тело не слушалось, и она не могла двинуться с места! Ноги словно приросли к плиточному полу. Расстояние в два шага до аналоя показалось вдруг стремительной рекой, бездонной иорданской купелью, в которую, чтобы получить очистительную благодать, было необходимо кануть.
А когда настоятель взглянул на неё и взмахнул рукой, приглашая ко Кресту и Евангелию, все сомнения слетели разом, будто последние жёлтые листья под жёстким порывом холодного ветра.
Рая упала перед священником на колени. Сквозь слёзы рассказывала абсолютно всё, не скрывая даже самых потаённых помыслов. Говорила страстным шёпотом, словно пластами сдирала с себя коросту грехов, налипших на душу по её же собственной воле. Изнемогая от истощения всех внутренних сил, молила в конце: