И она – не дочь кагана, а… а не понятно, кто.
Очутившись на пристани, она зажмурилась, до того ярким было солнце, отраженное водами. И сами эти воды представились ей ожившим серебром. Оно переливалось, блестело, сверкало. И редкие лодки казались такими крохотными, игрушечными даже.
Налетел ветер.
Швырнул водой в лицо. И Теттенике, облизав губы, удивилась тому, что вода бывает горькой. Как?
– Море это, – сказал старик, что сидел на берегу и щурился, тоже ослепленный волнами. – Что, не видал никогда?
– Никогда, – Теттенике не стала приближаться к старику. – Море?
– Море, море… – вздохнул тот. – А ты чего? Вашего ищешь?
Теттенике кивнула.
И почесалась.
Проклятье! Да у нее клопы! И хорошо, если только они.
– Так поздно уже ж, – вполне искренне удивился старик. – Ушли оне. Еще вчерась.
Ушли?
Куда?
– Куда? – выдавила Теттенике.
– Туда, – старик махнул на серебристую гладь. – Девок спасать. Как издревле. Девка, она-то вечно в беде…
В беде.
Еще в какой беде…
– Кажуть, что до самого Проклятого города дойдуть. На от, – старик протянул кусок лепешки, и Теттенике не стала отказываться. Лепешка была сухой, но показалось, что ничего вкуснее Теттенике и не пробовала. – Жалко их… помруть все. А молодые… мой батько-то еще когда говорил, что нечего туды соваться. И дед… а дед дело говорил.
Он пожевал губу.
Он был очень стар. И сквозь седину его проглядывала темная кожа черепа. На лице эта кожа собиралась складками, и в них терялись и морщины, и ясные, словно небо, глаза старика.
– Садись он. Погляди… – старик похлопал по траве. – Небось, у вас такого нету?
– Нету, – согласилась Теттенике.
Уехали.
Брат.
Брат бы… брат бы, может, и выслушал бы. Поверил бы? Теттенике знала, что сказать. И… и поверил бы. Конечно. Она бы… она бы рассказала о том, как он однажды пробрался в шатер. И старуха Шоушан не посмела прогнать сына Владыки Степей. Она хмурилась. Недобро шевелила бровями. Кусала губы. Но притворялась любезною.
А он все равно понял.
И сунул кулак ей поднос.
– Вздумаешь обижать сестру, выпорю, – сказал он тогда. И пусть голос его был тонок, но… Шоушан ничего не сделала.
И об этом Теттенике тоже рассказала бы.
А еще о том, как они убежали смотреть на падающие звезды. И до утра лежали на траве, пытаясь сосчитать все, до единой.
Но… что ей делать теперь?
Брат ушел.