– Недолго же ты меня терпела… А я надеялся, что ты соскучилась, -Джеррет ухмыльнулся тонкими губами, отчего его длинное лицо сделалось еще хитрее.
Он всегда чем-то напоминал лиса – вертлявого, коварного и опасного. Наверное, из-за рыжих волос, которые обычно доходили до плеч, но сейчас отросли до середины спины и были стянуты в низкий хвост на затылке. Хотя… эти тонкие, мелкие черты лица тоже подходили пушистому хитрецу.
– По Тейвону. Не по тебе, – Пожала плечами Ремора.
Больше он не произнес ни слова, хотя принцесса ожидала чего-то еще. Невидящим взглядом она уставилась на адмирала, на какое-то мгновение забывшись, и вернулась в реальность лишь тогда, когда увидела, как губы Джеррета почти беззвучно шепчут до боли знакомые слова.
Всю жизнь Ремора пыталась поймать этот момент – вот и сейчас она пристально смотрела на адмирала, надеясь, что ее глазам удастся уловить тот миг, когда один ветувьяр сменится другим, но снова потерпела фиаско. Вот она видит, как сосредоточенный и печальный Джеррет, теряя сознание, оседает в кресле – и вот уже перед ней, на том же самом месте, расположилось безвольное, словно спящее, тело единственного родного человека.
Ветувьяры легко меняют тела – через пару минут брат придет в сознание самостоятельно, но Ремора все же решила его поторопить и легонько похлопала по щекам. Спустя мгновение Тейвон дернулся, словно от испуга, и распахнул глаза, ошалело уставившись на сестру.
Принцесса по себе знала – в этот момент лучше ничего не говорить, а дать бедняге прийти в себя. Пусть вспомнит, что было перед тем, как он провалился во тьму, став другим человеком.
– Сестрица, – Раздался негромкий, слегка хриплый голос, такой непохожий на визгливый тенор Джеррета.
– Восемь месяцев, – Опережая его вопрос, ответила Ремора, – Так что я жду извинений.
Тейвон хотел запустить руки в волосы, но помешала злополучная треуголка. Каким-то неуклюжим движением брат стянул с головы шляпу и задумчиво повертел ее в руках:
– У него были на то причины?
– К сожалению, да. Канхольм. Он там, кстати, победил.
Тейвон поморщился – то ли от досады, то ли у него просто болела голова, но Ремора могла его понять. Первые минуты – даже дни – после долгой тьмы всегда были ужасны: ты просто сидишь и слушаешь, что вытворял твой ветувьяр, пока тебя временно не существовало.