Сказка о бесстрашном капитане - страница 55
Шрифт
Интервал
Что не дано увидеть в жизни многим.
Он был здесь лишь по воле мудреца,
Но знака, распалить чудесный факел
Никто ему пока что не давал,
А капитан готовился, как к бою,
И с нетерпеньем ожидал сигнал.
Забили вновь ритмично барабаны,
К ним подключился снова нежный звон,
И взгляды всех упали на Вхарата,
Который впал под ними в странный сон:
Он видел себя в небе. В сердце радость.
Ему приятно было и легко,
Не ощущалось страха и тревоги.
Витало тело очень высоко.
Нет звёзд вокруг и видимых созвездий.
Вернее все они, конечно, есть,
Но только, как животные в природе:
Медведица и Лев стояли здесь,
И заяц и петух, даже корова…
Собака вилась рядом, словно друг.
Стоящие, желали его ласки,
Но не могли издать при этом звук.
Мир прибывших сражал разнообразьем.
Но, вот пред ним огромнейший Дракон,
Поднявшийся с распахнутою пастью.
Он вверх тянулся, как высотный дом.
Вхарат пред ним был мошкой, но внезапно,
Он начал на глазах у всех расти.
Дракон рычал, мотая головою,
И лапами с когтями стал трясти,
Что вовсе капитана не пугало.
Он молча и уверено стоял,
Смотря уже на монстра исподлобья.
А тот при этом телом задрожал,
Рассыпавшись мгновенно на частички.
Вхарат держался крепко на земле.
Ему лишь разглядеть не удавалось
Созвездий на небесной стороне.
Животные стояли, ожидая,
Что кто-то им осветит в небо путь.
И взглядами страдальчески просили:
„Ну, сделай так, чтоб нас туда вернуть!“
И тут Вхарат очнулся. В нём горело
Желание беспомощным помочь,
И именно сегодня, непременно,
Когда наступит полнолунья ночь.
Проникновенный взор седого старца,
От мыслей на мгновение отвлёк.
Что виденное было нереальным,
Вхарат в душе был, кажется, далёк.
И тут поднялись двое, что у чаши
Сидели к капитану ближе всех.
Они его спокойно приподняли.
От них распространялся дивный свет.
Хранитель мест качнул лишь головою,
И те свои колени, приклонив,
Вручили факел в руки капитану,
И отошли, то действо совершив.
Волнительный момент… Не всем давалось
Зажечь огонь от пламени сердец.
Вхарату было то необходимо,
Ведь с ним и должен быть в ночи храбрец!
Он подошёл не быстро, а степенно,
Что было так не свойственно ему,
К той чаше, что светясь, не нагревалась —
Огонь не грел, незнамо почему.
Все замерли в особом ожиданье,
Как будто бы не ясен был итог
Его прикосновенья к чудо – чаше.
Неужто, факел воспылать не мог?
Стоящий уже сам засомневался.