Когда тарелка Тома опустела, Эмма только начала ковыряться вилкой в своей, безуспешно пытаясь найти там что-либо, кроме яиц. Муж посмотрел на неё с надеждой, и она, не колеблясь, отдала ему свой омлет.
Теперь ей придется ждать до обеденного перерыва, но даже порция холодного супа, которую им обычно выдавали, казалась лучшим вариантом, чем ненавистный омлет. Если бы только она составила меню сама…
Когда и вторая тарелка опустела, экран на стене показал 7:54, и Том в спешке поднялся из-за стола: единственный мужской автобус уходил на пятнадцать минут раньше женского и пропустить его означало не попасть на работу совсем. Эмма всегда удивлялась умению мужа так быстро одеваться, вот и сейчас, не успела она заполнить посудомоечную машину, как он уже стоял в дверях полностью одетый. В жёлтом комбинезоне, такой же жёлтой куртке и жёлтом противогазе, поднятом на лоб.
Том стоял перед открытой дверью и смотрел на жену, ожидая чего-то. Драгоценное время утекало в никуда, но он всё не двигался с места и ждал, как верный пёс. Эмма, наконец, догадалась подойти и поцеловать его в гладко выбритую щеку, после чего ей захотелось умыться. Довольный Том поцеловал её в ответ и побежал к автобусу, а она только молча захлопнула за ним дверь, даже не помахав на прощание. Что-то внутри неё треснуло.
Эмма оставила кота на кухне доедать консерву и пошла в гардеробную, чтобы заранее одеться в рабочее. Она натянула свою жёлтую униформу, которая отличалась от мужской только размером, и посмотрела в зеркало. Каждый день она видела себя в этой форме и всё равно каждый раз с завидной внимательностью разглядывала все мельчайшие детали одежды. Этот мягкий жёлтый оттенок, казалось, хранил какую-то тайну, сути которой Эмма никак не могла познать.
Она прикоснулась к противогазу, и тот в очередной раз сдвинул уродливый парик на затылок. Эмма выругалась. Ей впервые не хотелось выходить из дома.
Все пятнадцать минут, которые оставались у неё в запасе, она провела в узком коридоре, стоя у зеркала, и всё всматривалась в своё отражение, как будто то вот-вот должно было выпрыгнуть из-за стекла и сказать ей что-то очень важное.
Эмма не понимала, что было не так, но что-то определённо было не так. Форма будто выцвела, жёлтый из яркого стал болезненно бледным. Или ей только казалось?